Моя звездная болезнь - Ника Грон

возможно, кто-то из вас знаком с их наречием?

Знакома была я. Причём прекрасно знакома, так как в Академии защищала по Мууне диссертацию. Именно поэтому тянуть руку вверх я не стала, ведь торжественно самоубиться в свои двадцать шесть лет не собиралась. Почему? Так это очередная планета с патриархальным строем! Там, конечно, не все так строго, как на Алконе, но на последней хоть жители обычные и ничуть не опасные!

К счастью, руку поднял один из моих коллег, чья белоснежная рубашка была сильно помята, а на шее красовался вульгарный след от женской помады. Ох, не повезло мужику, у него там, видимо горячая ночка выдалась, а тут вызов от начальства!

— Хоть что-то. Мэт, произнеси их официальную приветственную фразу, а я сверю через компьютер уровень созвучности, — устало попросил Лингвист, вбивая в компьютер код программы.

Откашлявшись, коллега медленно, практически по слогам произнёс:

— Шэсса’хат тха’тер оршиисса.

Пара секунд и компьютер механическим голосом оповестил:

— Совпадение сорок три процента.

— Неплохо, а произнеси что-нибудь ещё, — скомандовал шеф, напряжённо хмуря брови. Было видно, что столь маленький процент не удовлетворил перфекционистичную натуру мужчины.

— Тха’шррист сер райхлащг кест шарт’хос.

Слух коробили неправильные ударения, а смысл сказанного вообще убивал, потому я не выдержала и одновременно с компьютером заметила:

— Совпадение пятьдесят процентов.

— Вообще то, если ты эту фразу скажешь кому то из высших лордов или вообще правителю, тебя тут же отдадут на корм диким зверям. Для муунцев день и солнечная погода означает погибель и пепел, потому рассуждая о красоте дня и теплоте солнца, ты невольно делаешь намёк на то, что не против, чтобы твой собеседник сгорел под лучами их палящего солнца, — недовольно поправила я, — На Мууне принято восхвалять ночь и луну, как главную покровительницу всего сущего, и звучать это будет так: Тха’шррист рес иссайхая шест рассе’хос.

После моего замечания в кабинете воцарилась тишина. Присутствующие посмотрели на меня так, будто у меня разом выросла вторая голова.

— Совпадение сто процентов, — механический голос компьютера разорвал тишину и лишь усугубил ситуацию.

Несколько секунд шефу понадобилось чтобы осмыслить произошедшее, после чего он уточнил:

— Так это ты тот самый специалист, что с отличием защитил диссертации по Мууне, и это тебя мне теперь нужно впихнуть в делегацию?!

— Видимо, да, — мрачно подтвердила я.

Отчаянно застонав, шеф схватился за голову и натуральным образом взвыл:

— Ну почему тебе так везёт на планеты с властными мужиками?! Ладно, все свободны, Рин, задержись.

Дождавшись, когда коллеги удалятся из кабинета, я извиняющимся тоном произнесла:

— Шеф, ну я правда собиралась молчать и отдать место переводчика кому-нибудь другому… но ведь он ошибок понаделает, и конец вашим торговым договорам! Конечно, муунцы говорят на общегалактическом, но ведь всякое может быть! Тот же контракт они печатают на своём родном! Вот вам надо очередную миссию завалить?

— Нет, конечно! — раздраженно фыркнул мужчина, после чего мрачно уставился куда-то в район моего бюста. Подобное было столь неожиданным, что я мгновенно подавилась следующими словами. К счастью, взгляд мужчины надолго там не задержался, после чего скользнул к бёдрам, и, наконец, к лицу. Узрев мой злобный прищур, мне, наконец, пояснили свои странные взгляды:

— Да вот думаю, что с тобой такого можно сделать, чтобы ты так привлекательно и аппетитно не выглядела…

Чего-чего, но аппетитно выглядеть я совершенно не хотела. У мужчин на Мууне была непонятная традиция отпускать пятилетнего ребёнка, мальчика, в их джунгли, что покрывали всю планету. Если ребёнка не убивали дикие звери и ему удавалось провести какую то привязку с одним из местных хищников, то мальчик возвращался домой, получал деньги, почётный титул лорда, а также хищную страшную зверюгу, которая каким-то образом начинала слушаться ребёнка.

Трудно сказать, как эта связь влияла на психику, но повадки местных жителей мало чем отличались от звериных. Из выписок психологов, которым удавалось побеседовать и изучить их психотипы, можно было выделить несколько основных особенностей, во главе которых стояли агрессия, властность и убеждения, что все достаётся сильнейшему. Как раз на иерархии сильнейшего держалась вся власть Мууна. Судя по всему, новый правитель занял своё место просто вызвав прошлого на поединок.

Удивительно, каким образом подобная дикость смогла соседствовать с высоким уровнем развития технологий. За многие разработки муунцев наши техники готовы были практически на все. Впрочем, я отвлеклась. Возвращаясь к вопросам аппетитного внешнего вида, могу сказать, что не уверена, что если кто-то из местных сочтёт меня аппетитной, то просто не сожрет. Ну или их зверюги, тоже, между прочим, вполне себе хищные животные, которые, в случае чего, не побрезгуют поживиться свежей и вкусной мной.

— Волосы покрашу, грудь спрячу, возьму военную форму на парочку разменов больше и на лицо нанесу камуфляж, — честно пообещала я, потому что уверенности в том, что так же легко, как с Алконы, меня вытащат и с Мууны, у меня не было.

— Зайди в нашу лабораторию и попроси спрей, убирающий запахи, — задумчиво добавил шеф, — А то ходят слухи, что обоняние у них как у двухипостасных. Лучше подстраховаться.

— Вас поняла! Разрешите откланяться?

— Иди уж, — легко отмахнутся от меня мужчина, устало потирая лицо, после чего неожиданно попросил, — Рин, я тебя умоляю, хоть в этот раз будь осторожна. С твоим появлением в моем ведомстве я впервые узнал о том, что такое седые волосы.

Подобное проявление заботы было не свойственно Лингвисту, потому я, немало удивлённая, просто кивнула, показывая, что услышала мужчину.

Остаток дня прошёл в делах. Сначала я забежала в лабораторию и выпросила с десяток спреев, что должны были избавить меня от любого запаха. После этого я прямиком направилась в наш технический отдел, где мне выдали пару новых бластеров, парализатор, несколько таблетированных транквилизаторов, способных вырубить даже медведя и специальные наушники, что прикреплялись прямо к барабанной перепонке и снаружи были не видны. Голографическая функциональная панель вызывалась двумя легкими щелчками и также легко сворачивалась. Здесь же мне вживили маячок прямо в плечо. Теперь в случае чего, мое местоположение легко можно было отследить, но, надеюсь, мне это не пригодится. Выйдя из департамента, я поймала ближайший транспортный аэромобиль, на котором быстро долетела до нужного мне салона красоты. Выходила я оттуда спустя четыре часа. Закатное солнце багровыми бликами отражалось от моих волос, затонированных в последний цвет сезона с романтичным названием «Пьяная вишня». Цвет волос, несомненно, был красивым, но не особо