Словарь запрещенного языка - Лия Престина-Шапиро

Рукопись рассматривалась в нескольких институтах, были замечания, предложения. Отец все учел, кое-что добавил, переделал и подал заявку в Издательство литературы на иностранных языках. Рукопись продержали более двух лет, и 13 января 1959 года отец получил письмо:

«Глубокоуважаемый Феликс Львович! В связи с тем, что спроса на учебник иврит ни на внутреннем, ни на внешнем рынке нет, Издательство не может заключить с Вами договор на его издание».

3 ав. редакцией учебников А. Гуськова (подпись)

Читая этот ответ, мне всегда вспоминается анекдот с бородой тех лет: «В рыбный магазин зашел покупатель-иностранец и просит 200 граммов черной икры. Ответ — нет. Тогда красной. Тоже нет. Кусочек севрюги. Нет. Хотя бы кеты. Нет. Да что у вас за рыбный магазин? Спроса нет! Вы видели хоть одного человека, кто спрашивает эти продукты? Вот и не завозим. Спроса нет!»

В это время печатался словарь, отец непрерывно дополнял его новыми словами, был очень занят, и на «семейном совете» было решено — рукопись учебника оставить для внутреннего употребления, использовать для своих учеников. Отец согласился[7]. Силы были на исходе. Первым учеником, работавшим с этой рукописью в дальнейшем, был внук Володя, и она ему очень помогла в изучении языка иврит. Но эго далеко не все. Пока учебник лежал в редакции, отец писал большой очерк «Древнееврейский язык». В очерке: введение, фонетика, синтаксис, древнееврейская лексика и история ее развития (добиблейский период, библейский период, период позднебиблейский и Мишны, период Талмуда, период диаспоры, период просвещения, современный иврит).

Эта работа была выполнена по плану научных изданий Института востоковедения. Неоднократно подвергалась критике. Отец вносил много изменений, с частью замечаний соглашался, с частью — нет.

Отец работал очень много над этой статьей. Редактором был М. Занд. Работа была сдана. М. Занд уехал в Израиль, и судьба рукописи мне неизвестна. У нас осталась копия, но неполная.

В 1957 году Издательство восточной литературы издавало «Пословицы и поговорки народов Востока» отдельными книжками.

Собрать еврейские пословицы и поговорки поручили Шапиро. Договор был подписан. Получил авансом 50% гонорара. Работа — более 400 пословиц и поговорок — была выполнена и сдана в редакцию в установленный срок, но... в печать не попала. Неофициальная версия отказа — еврейские пословицы более миролюбивые, призывающие к учению, человеческие по сравнению с другими этой серии и в настоящее время их издать нельзя.

Приведу несколько пословиц, собранных Шапиро:

•  Каково поколение, таков его вождь.

•  Клевета — дорога в ад.

•  Власть губит человека.

•  Практическое применение знаний важнее самих знаний.

•  Наука — не наука без нового.

•  Мир отдан во власть дураков.

•  Где книга — нет меча, где меч — нет книги.

•  Обвинять заочно нельзя, оправдать можно.

•  Не говори: когда освобожусь, буду учиться, а ведь может быть, и не освободишься.

•  Сначала научись, потом учи.

•  Поддерживай обычаи страны, в которой живешь.

•  Пусть даже субботы твои уподобятся будням, но не будь зависим от посторонней помощи.

•  Можно издавать лишь такие законы, которые выполнимы для большинства.

•  Злая жена — обложной ливень.

* * *

16 июля 1959 года отец получает письмо из редакции Большой Советской Энциклопедии с просьбой написать серию статей об израильской драматургии.

Заказывает статьи Литературная энциклопедия. Отец пишет небольшие статьи на эти темы и отдельно об израильских писателях. Одновременно по заказу журнала «Иностранная литература» пишет маленькие очерки о культурной жизни Израиля. Отец добросовестно отсылает небольшие заметки.

Получив по подписке очередной номер этого журнала, я прежде всего открываю последнюю страницу — там в отделе «Из месяца в месяц» в алфавитном порядке размещались по первой букве государства эти заметки.

Буква «И» — Индонезия, Иордания, Ирак, Иран, Испания, Италия и все другие, все, кроме Израиля.

Отец писал о развитии культуры, о выходе в свет сказок Чуковского, об издании избранных произведений Ленина, о новом театре, о драмкружке какого-то киббуца, ставившего пьесу Чехова, и т.д. Все заметки освещали развитие культуры, а не ее упадок, и они также не увидели свет.

***

Отец не был мнительным, не верил ни в какие приметы, но перед Песах 1961 года сказал мне, что его отец Лейб умер на 83-м году жизни, и он чувствует, что это последний день его рождения и хочет этот пасхальный сейдер сделать более традиционным, чем обычно, с чтением всей агады, с пением молитв и рассказом об истории праздника. Я загорелась, расспросила о деталях. Просил приготовить ему белую рубашку, мы обсудили меню. В комнату вошла старшая сестра, и я ей рассказала о просьбе отца. Она возмутилась и сказала, что никаких молитв не надо, иначе ее муж (русский по национальности) не придет. Папа был миротворец, не хотел в семье раздоров и тут же согласился. Я очень огорчилась, по противоречить отцу не могла.

Я все приготовила. Папа важно сидел во главе стола в широкой белой рубашке, в кипе. Горели свечи, спрятали мацу. На блюде лежала маца и все, что полагалось (яйцо, косточка, горькая зелень и др.). Приготовила харосет и, конечно, фаршированную рыбу, бульон с кнейдлах. За столом сидели все родственники (к сожалению, Володя в те дни был послан в командировку). Муж сестры к сейдеру не пришел. Отец рассказывал историю Песах. Это был, действительно, последний день рождения отца.

Этот день рождения и день золотой свадьбы сняты кинокамерой другом сестры Николаем Павловичем Абрамовым. Уже здесь, в Беер-Шеве, удалось переписать ее на видеокассету. Мы, собираясь ежегодно в день рождения отца и деда, с большим волнением и удовольствием смотрим этот фильм.

* * *

В конце июля 1961 года я с мужем и дочерью уехали отдыхать по турпутевке по Военно-Грузинской дороге.

Папа и мама под попечительством Рахиль Павловны Марголиной жили на даче на станции Ильинская Казанской железной дороги.

Это была дача наших родственников, и они также уделяли моим родителям много внимания.

Папа был счастлив, он получил гранки своего «словаря» и занимался их корректурой.

15 августа мы получили телеграмму «Тяжело болен». 16 августа днем я уже была на аэродроме во Внуково.

Папа был слаб, пожаловался на частые боли в сердце. Рядом с ним была Рахиль Павловна. Она все организовала — и переезд с дачи, и консультации врача, и уколы медсестры.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});