Выкуп за рыжего вождя - О. Генри

– Блинчиковая улица, – говорю я, подмигивая – мол, я знаю о семейном рецепте, меня не проведешь. – Ну же, мисс Уиллела, – говорю, – расскажите же, как вы их делаете. Блинчики так и вертятся у меня в голове, как фургонные колеса. Что там… фунт крупчатки, восемь дюжин яиц и так далее. Что там значится в списке ингредиентов?

– Извините, я на минуточку, – говорит мисс Уиллела, смотрит на меня как-то сбоку и соскальзывает с табуретки. Она рысью выбежала в другую комнату, и вслед за тем оттуда выходит ко мне дядюшка Эмсли в своей жилетке и с кувшином воды. Он поворачивается к столу за стаканом, и я вижу в его заднем кармане многозарядку. «Вот это да! – подумалось мне. – Видно, крепко семейство дорожит своими рецептами, коли обороняет их с оружием. Знавал я семьи, так они не прибегли бы к нему даже при фамильной вражде».

– Выпейте это, – говорит дядя Эмсли, предлагая мне стакан воды. – Вы сегодня слишком много ездили верхом, Джад, вы переутомились. Подумайте сейчас о чем-нибудь постороннем.

– А вы знаете, как готовить блинчики, дядя Эмсли? – спрашиваю я.

– Ну, я не слишком сведущ в их анатомии, – говорит дядюшка Эмсли, – но мне кажется, надо взять побольше сковородок, немного теста, соды и кукурузной муки и смешать все это, как водится, с яйцами и сывороткой. А что, Джад, старик Билл опять собирается по весне гнать скот в Канзас-Сити?

И это вся блинчиковая спецификация, которой мне удалось добиться в тот вечер. Теперь я понял, почему Джексон Птица счел это непосильной задачей. Словом, я бросил эту тему и немного поговорил с дядюшкой Эмсли о скоте и циклонах. А потом вошла мисс Уиллела и сказала: «Спокойной ночи», и я помчался к себе на ранчо.

С неделю спустя я встретил Джексона Птицу, едущего с конной прогулки из Пимиенты, и мы остановились посреди дороги и немного потолковали о пустяках.

– Ну что, достали список необходимого для ваших румянчиков? – осведомился я.

– Вот никак, – отвечает Джексон. – Что-то мне совсем не везет в этом деле. А что вы, пытались?

– Пытался, – говорю, – но это все равно, что выманивать из норы луговую собачку ореховой скорлупой. Этот блинчиковый рецепт просто как талисман какой-то – до того они за него держатся.

– Кажется, придется отступиться, – сказал Джексон, и в его голосе прозвучало такое отчаяние, что мне стало жаль его, – но мне так хочется знать рецепт этих блинчиков, чтобы готовить их на своем ранчо! Я засыпаю и просыпаюсь с мыслями о них.

– Не оставляйте попыток, – обнадеживаю его, – и я буду пытаться. В конце концов кто-нибудь из нас да накинет аркан ему на рога. Ну, до скорого, Джекси.

Как видишь, на тот момент мы были в самых что ни на есть дружеских отношениях. Когда я понял, что он не имеет видов на мисс Уиллелу, я с большим терпением созерцал этого рыжего заморыша. Желая удовлетворить его амбиции и аппетит, я продолжал допытываться у мисс Уиллелы заветный рецепт. Но всякий раз при упоминании о блинчиках в ее глазах появлялась какая-то загадочность и беспокойство и она старалась сменить тему. А если я пытался настаивать, она тут же выскальзывала из комнаты и высылала ко мне дядюшку Эмсли с кувшином воды и карманной гаубицей.

В один прекрасный день я прискакал к лавочке с большущим букетом голубой вербены – я набрал его в стаде диких цветов, которое паслось на лугу Отравленной Собаки. Дядюшка Эмсли покосился на букет и спросил:

– Слыхал новость?

– Скот вздорожал? – спрашиваю.

– Уиллела и Джексон Птица вчера поженились в Палестине, – сообщает он. – Вот, сегодня утром получил письмо.

Я уронил цветы в бочонок с сухарями и выждал, пока новость, отзвенев в моих ушах и скользнув к верхнему левому карману рубашки, не проняла меня наконец до кончиков пальцев на ногах.

– Не сочтите за труд, повторите еще раз, дядюшка Эмсли, – прошу я. – Быть может, я не расслышал, и вы всего лишь имели в виду, что первоклассные телки идут по четыре восемьдесят за голову или что-нибудь такое.

– Поженились вчера, – повторяет дядюшка Эмсли, – и поехали в свадебное путешествие в Вако и на Ниагарский водопад. Да неужели ты все это время ничего не замечал? Джексон Птица ухаживает за Уиллелой с того самого дня, когда пригласил ее покататься.

– С того самого дня… – почти завопил я, – тогда какого же черта он заливал мне про блинчики? Объясните хоть вы мне…

При слове «блинчики» дядюшка Эмсли вздрогнул и попятился.

– Кто-то добряче навешал мне лапши на уши с этими самыми блинчиками, – говорю я, – и я дознаюсь, кто. Уверен, вы в курсе дела. Выкладывайте, или я, не сходя с этого места, замешу из вас оладьи.

Я перемахнул через прилавок к дядюшке Эмсли. Он схватился за кобуру, но его пулемет был в ящике и он не дотянулся до него на два дюйма. Я ухватил его за ворот рубахи и толкнул в угол.

– А ну говори, – приказываю, – или сам превратишься в блин. Мисс Уиллела пекла блинчики?

– Да в жизни ни одного не испекла, я ни разу не видел, – говорит дядюшка Эмсли, поуспокоившись. – Успокойся, Джад, успокойся. Ты взбудоражен, и рана в голове затмевает твой рассудок, старайся не думать о блинчиках.

– Дядя Эмсли, – говорю я, – я не ранен в голову, но я, видно, растерял свои природные мыслительные способности. Джексон Птица сказал мне, что преследует мисс Уиллелу с целью выведать ингредиенты в рецепте блинчиков, и попросил меня помочь ему. Я пытался – и вот вам результат. Что он сделал, этот красноглазый овчар, накормил меня беленой, что ли?

– Отпусти-ка мой воротник, – просит дядя Эмсли, – и я все расскажу тебе. Да уж, вижу, Джексон Птица надурил тебя. На следующий день после того, как они с Уиллелой ездили кататься, он наказал мне и Уиллеле остерегаться, когда ты заговариваешь о блинчиках. Он сказал, что однажды у вас в лагере пекли блинчики и кто-то из ребят треснул тебя по башке сковородкой. И после этого, мол, стоит тебе разгорячиться или взволноваться, рана начинает тебя беспокоить и ты становишься вроде как сумасшедшим и бредишь блинчиками. Он сказал, что нужно только тебя успокоить и сменить тему, и ты не опасен. И мы с Уиллелой старались вовсю – ты же видел, как. Н-да, – протянул дядя Эмсли, – этот овцевод, Джексон Птица, – тот еще тип.

По мере всего рассказа Джад медленно, но уверенно смешивал соответствующие порции из своих мешочков и баночек, так что в конце концов водрузил передо мной готовый продукт – пару румяных пышных блинчиков на оловянной тарелке. Из какого-то потайного уголка он извлек в придачу кусок превосходного масла и бутылку золотистого сиропа.

– И как давно это произошло? – спросил я.

– Три года назад, – ответил Джад. – Сейчас они живут на ранчо Шелудивого Осла. Но я не видел с тех пор ни его, ни ее. Говорят, Джексон Птица обставлял свою ферму качалками да гардинами все время, пока морочил мне голову этими блинчиками.

Ну, я погоревал да забыл. А мальчишки до сих пор надо мной потешаются.

– А эти блинчики приготовлены по тому самому рецепту? – поинтересовался я.

– Да не было ведь никакого рецепта, – отвечал Джад. – Ребята все кричали о блинчиках, пока сами на них не помешались, и я вырезал этот рецепт из газеты. Ну, как тебе?

– Восхитительно! – оценил я. – А ты сам не хочешь, Джад?

Я уверен – он вздохнул.

– Я? – отозвался Джад. – Я в рот их не беру.

Бабье лето джонсона сухого лога

Джонсон Сухой Лог встряхнул бутылку. Бутылку полагалось перед использованием встряхивать – иначе сера не растворяется. Затем Сухой Лог смочил маленькую губку и принялся втирать жидкость в кожу головы у корней волос. Кроме серы, в состав входили уксуснокислый свинец, настойка стрихнина и лавровишневая вода. Сухой Лог вычитал этот рецепт в воскресной газете. А теперь стоит пояснить, почему почтенный мужчина пал жертвой погони за красотой.

Еще недавно Сухой Лог был овцеводом. При рождении он получил имя Гектор, но на ранчо его переименовали, в отличие от другого Джонсона, который разводил овец ниже по реке Фрио и назывался Джонсон Ильмовый Ручей.

Долгие годы, проведенные в обществе овец, окончательно удручили Джонсона Сухого Лога. Поэтому он толкнул свое ранчо за восемнадцать тысяч долларов и поселился в Санта-Розе с целью вести праздную жизнь, как и полагается всякому господину со средствами. Будучи от природы замкнутым меланхоликом тридцати пяти-тридцати восьми лет, вскоре он превратился в представителя самой унылой и приземленной человеческой породы – пожилой холостяк с любимым занятием. Кто-то случайно угостил его клубникой, и Джонсон пропал.

Сухой Лог прикупил четырехкомнатный домик за городом и набил его руководствами по выращиванию клубники. За домиком был участок земли, который превратился в клубничную плантацию. Целыми днями, одетый в поношенную серую шерстяную рубаху, короткие штаны из коричневой парусины и высокие сапоги, он валялся на раскладной койке под виргинским дубом возле кухонного крыльца и штудировал историю полонившей его сердце пурпуровой ягоды.