Новые приключения Майкрофта Холмса - Куинн Фосетт

– Думаю, вы правы, – заметил я, намыливая лицо и глядя на себя в зеркало.

Под глазами обозначились круги, казавшиеся разными из-за того, что левый глаз у меня голубой, а правый – зеленый. Мимолетом я заметил, что на висках появилась проседь – так, несколько белых волосков, и все же… В мае мне стукнуло тридцать четыре; у матушки в моем возрасте было куда больше седины. Это меня отнюдь не утешило: я знал, что многое еще должен совершить, и не нуждался в лишних напоминаниях о грядущей смерти – с этим отлично справлялись выстрелы и наемные убийцы.

– Кто такой этот турок? – немного погодя спросил Саттон.

Я ответил не сразу, так как аккуратно сбривал щетину под носом.

– Он утверждает, что его брата похитили, увезли в Англию и продали в бордель, – объяснил я, ополаскивая бритву и приступая к участку возле уголка рта.

– Звучит не слишком правдоподобно, – заметил Саттон.

– Да уж, – согласился я, когда смог наконец свободно говорить.

– Вы ему верите?

– В общем да… То есть я верю, что его брат пропал и что его могли похитить с дурными намерениями, – сказал я, запрокинув голову и выбривая шею.

– А что думает Холмс?

Саттон дожидался моего ответа, над которым я раздумывал, пока брился.

– Он не сказал. Но лебезил перед мистером Керемом – вы бы им гордились. И, я уверен, у него были серьезные на то основания. После ухода Керема он объяснил, в чем дело.

– Что за роль? – спросил Саттон, заглядывая в ванную в брюках гольф и свитере, будто только что приехал из деревни и скоро собирался уезжать обратно.

Я успел привыкнуть к его постоянным перевоплощениям, поэтому лишь мельком посмотрел на него перед тем, как закончить бриться.

– Вы бы решили, что он целыми днями сидит в конторе и занимается исключительно бумажной работой.

– Что ж, – усмехнулся Саттон, – он хочет, чтобы все так думали. Потому меня и нанял.

– Да, и создал видимость монотонного, упорядоченного существования, – подхватил я. – Но сегодня этого ему было мало. Он выглядел вялым, даже боязливым, неспособным на активные действия.

– И вы считаете, что он делал это нарочно? – спросил Саттон, протягивая мне полотенце.

Я вытер лицо и шею.

– Да. Считаю. Вам бы тоже так показалось, если бы вы его видели.

Я бросил полотенце в корзину и застегнул воротничок, затем стал завязывать галстук.

– Интересно, к чему бы это, – задумчиво произнес Саттон.

Я не успел ответить: в дверь, ведущую из ванной комнаты в коридор, постучал Тьерс.

– Господа, мистер Холмс просит вас пожаловать в малую гостиную.

Мы редко заходили в это помещение, выдержанное в строгом стиле и выходившее окнами на улицу; мне подумалось, что Холмс ожидает посетителя. Я взял пиджак и, надевая его на ходу, вышел в коридор. Саттон последовал за мной.

– Как вы думаете, кого мы ждем? – вслух полюбопытствовал Саттон. – Мне не говорили, что кто-то придет.

– Мне тоже.

Я смутно подозревал, что это окажется какая-то августейшая особа, однако, войдя в гостиную, увидел сидящего на диване сановитого пожилого мужчину. Это был не доктор Джон Уотсон, которого все мы хорошо знали, но, судя по всему, представитель той же профессии. При нашем появлении гость не встал – лишь окинул нас быстрым, внимательным взглядом.

– Господа, – произнес Холмс, будто только сейчас нас заметил, – прошу знакомиться: сэр Мармион Хэйзелтин. Он пришел осведомить нас о сути своих исследований.

Имя сэра Мармиона было немного знакомо мне по рассказам Холмса. В знак приветствия я кивнул.

– Давно восхищаюсь вашей работой, сэр Мармион, – проговорил я, надеясь, что не сказал ничего лишнего.

– Вы очень любезны, – кратко ответил именитый медик и перевел взгляд на Холмса: – У вас необычной формы череп, мистер Холмс, если позволите заметить. – Он говорил без улыбки, однако черты его лица несколько смягчились, словно это было единственное проявление чувств, которое он допускал.

– Вот как! Весьма лестно слышать подобные заявления из уст прославленного эксперта, сэр Мармион, – поблагодарил Холмс, откидываясь на спинку кресла и жестом веля нам с Саттоном сесть. – Касательно нашего дела: надеюсь, ваши исследования принесли результат?

– Всему свое время, мистер Холмс, всему свое время. В настоящий момент я занимаюсь сбором данных – кстати, благодарю вас за помощь – и надеюсь до конца следующего года сформулировать определенные заключения. – Он деликатно кашлянул. – Я применял к самым тяжелым пациентам методы доктора Брейера из Вены и имею основания полагать, что в будущем с их помощью мы сумеем уменьшить тягу к преступлениям.

– Весьма достойная цель, – вполне искренне отозвался Холмс.

– Надеюсь, что в дальнейшем мы сможем окончательно искоренить преступность и душевные болезни, – объявил сэр Мармион.

– Чудесно! – ответил Холмс. – Без сомнения, столь похвальной цели невозможно достигнуть за одну ночь, но грядущим поколениям будут незнакомы те несчастные создания, которых так много теперь среди нас. – Он сцепил пальцы в замок. – Скоро наступит новый век. Двадцатое столетие! Его перспективы поражают меня.

– Меня тоже, – признал сэр Мармион. – Когда я вижу, как продвинулась наука за последние пятьдесят лет, мне хочется прожить подольше, чтобы стать свидетелем следующих пятидесяти. – Он тихонько кашлянул, чтобы продемонстрировать свое воодушевление. – Однако мы отвлеклись.

Он поднял с пола кожаный портфель и открыл его.

– Тут содержатся сведения, которые меня просили предоставить вам, мистер Холмс.

Холмс взял в руки протянутую ему картонную папку с крапчатой обложкой.

– Здесь уйма материалов, сэр Мармион.

– Увы, гораздо меньше, чем нужно. Мы мало знаем о природе человеческого разума. Работа доктора Брейера наводит меня на мысль, что предстоит сделать еще много открытий, чтобы понять, каким образом разум определяет поведение. Полагаю, из случаев, описанных на этих страницах, вас особенно заинтересует третий.

– Хорошо. Я внимательно ознакомлюсь с вашими бумагами, – пообещал Холмс.

– Я знаю, что вы сохраните все прочитанное в строжайшей тайне, – с беспокойством заметил сэр Мармион.

– Естественно. Возможно, мне придется обсудить кое-что с моими коллегами, которые здесь присутствуют, но вы можете положиться на их осмотрительность, так же как и на мою, – заверил его Холмс, кладя папку на стол перед собой. – За пределы моей квартиры это не выйдет. Даю вам слово.

– Благодарю, – промолвил сэр Мармион, неожиданно вставая. – Я ухожу – меня, как и вас, ждет работа.

Он направился к выходу, Холмс последовал за ним.

Когда они вышли, мы с Саттоном тоже поднялись.

– Значит, работает с преступниками? – невозмутимо произнес Саттон.

– И с сумасшедшими, – добавил я.

Саттон хмыкнул, покачав головой.

Из дневника Филипа Тьерса

Курьера только что забрали. Из Адмиралтейства прислали подводу; бедного парня положили в какой-то ящик, напоминавший дорожный сундук, чтобы сбить с толку соглядатаев, которые могли скрываться в переулке или на улице. Уотсон отправился с больным в лечебницу и согласился наблюдать за его состоянием. Он сказал, что курьер, возможно, и не выживет, но обещал приложить все усилия, чтобы помочь ему. Пока раненый будет выздоравливать, Адмиралтейство приставит к нему охрану.

М. Х. доволен, но не выказывает лишних восторгов. После вчерашней встречи с Е. К. В. Э. к нему приходил сэр Мармион Хэйзелтин и принес пресловутые материалы. М. Х. решил провести весь день за изучением бумаг сэра Мармиона, хотя ради этого ему придется немного отложить расследование случая работорговли, о котором сообщил турецкий господин; Е. К. В. Э. ждет, что М. Х. не откладывая возьмется за дело. А сэр Камерон должен прибыть в Лондон завтра в полдень.

Глава четвертая

– Прямо глаза разбегаются, – сказал Майкрофт Холмс.

Он изучал лежавшие перед ним бумаги.

– Вы о записях сэра Мармиона? – спросил я, продолжая заниматься своим обычным делом – переписывать его вчерашние заметки.

Мы вернулись в кабинет; он сидел за большим письменным столом, я же устроился за старинным секретером с откидной крышкой.

– Просто уйма бумаг. – Холмс положил ладонь на папку и покачал головой. – Я потрясен его основательным подходом, особенно в том, что касается душевнобольных. Признаюсь, мне не всегда понятны его выводы в отношении этих несчастных, но я верю, что найду ответ.

Он отодвинулся от стола и вытянул ноги.

– Господи! Уже час дня! Как быстро летит время.

– Совершенно верно, сэр, – согласился я, чувствуя, что тело мое немного одеревенело. – Вы помните, что у вас в половине третьего назначена встреча?

– С немцами. – Холмс склонил голову, словно смиряясь перед неизбежностью. – Это будет непросто. Если бы ее величество и кайзер не состояли в столь близком родстве…[7]