Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Конн Иггульден

Старший брат и был одной из причин дурного настроения Тэмучжина. Он уже привык посмеиваться над Бектером и старался, чтобы отец не относился к своему первенцу как к любимчику. Тэмучжин понимал, что в его отсутствие старший будет считаться наследником. А за год, проведенный в чужом племени, его собственные права будут почти забыты среди сородичей.

Но что он может сделать? Он знал, как Есугэй относится к непослушным сыновьям. Если он откажется ехать, его наверняка изобьют, а если будет продолжать упираться, совсем изгонят из племени. Есугэй частенько угрожал сыновьям изгнанием, когда они чересчур шумели или слишком жестоко дрались друг с другом. Он никогда не улыбался, произнося угрозы, и мальчики понимали, что отец не шутит. От одной мысли о том, как тяжко быть безродным скитальцем, Тэмучжина пробирала дрожь. Незавидная доля. Никто не будет следить за стадами, пока ты спишь, никто не поможет тебе взобраться на скалу. Одиночка обречен на голод, а если он попытается украсть еду, его почти наверняка убьют.

Самые ранние детские воспоминания Тэмучжина были полны веселой возней в юртах и перебранками с братьями. В его племени все жили вместе, и трудно было представить, каково это — оказаться одному. Тэмучжин тряхнул головой, отгоняя печальные мысли, и стал смотреть, как отец вьючит коней. Мальчик знал, что нельзя показывать чувства и что лицо его должно оставаться бесстрастным. Он слышал, как покряхтывают Есугэй и Илак, туго затягивая ремни. На этот раз в поездку брали не слишком много тюков.

Тэмучжин подождал, пока они закончат, а потом прошел мимо Илака и еще раз проверил за ним все узлы на сбруе своего коня. Отцовский воин напрягся, но Тэмучжину было наплевать на его оскорбленные чувства. Есугэй часто говорил сыну, что мужчине не следует полагаться на умения других. И все-таки Тэмучжин не осмелился проверить узлы, затянутые Есугэем. У отца был слишком уж непредсказуемый нрав. Он мог рассмеяться, найдя это забавным, а мог и затрещину отвесить за наглость.

Подумав о том, что придется ехать с отцом вдвоем, без братьев, с которыми можно было скоротать дорогу за болтовней, Тэмучжин нахмурился, а затем пожал плечами. Вытерпит и это. Это всего лишь очередное испытание. Он вытерпит гнев и Есугэя, и Отца-неба. Ведь пережил он голод и такую жажду, когда хочется укусить самого себя, чтобы напиться крови. Пережил он и суровые зимы, когда скот замерзал, а он сносил все тяготы без жалоб. Пережил и знойное лето, когда солнце обжигало кожу до волдырей. Его отец переносил такие тяготы без единого намека на слабость, показывая только бесконечную выдержку. Это воодушевляло всех вокруг него. Даже кислая физиономия Илака светлела в присутствии Есугэя.

Тэмучжин стоял рядом с лошадью, напряженный и бледный, как росток серебристой березы. Подошла Оэлун и обняла сына. Он почувствовал, как шевелится младенец у ее груди, уловил запах молока и бараньего сала. Когда мать разжала объятия, девочка проснулась и запищала. Личико раскраснелось от крика. Оэлун сунула ей сосок в голодный ротик. Тэмучжин не смел смотреть в глаза матери. А она наблюдала за горделивым и молчаливым Есугэем, взгляд которого был упорно устремлен куда-то вдаль. Оэлун вздохнула.

— Прекрати, Есугэй, — громко сказала она.

Муж ее вздрогнул, на щеках проступил румянец.

— Что-о? — начал он.

— Ты прекрасно понимаешь, про что я говорю, — перебила его Оэлун. — Ты не сказал сыну ни одного доброго слова. Ты что, хочешь ехать в молчании три дня?

Есугэй нахмурился, но Оэлун продолжала:

— Ты забрал у мальчика птицу и отдал ее своему мерзкому первому воину. Ты думал, что он обрадуется и поблагодарит тебя за это?

Побледнев, Есугэй переводил взгляд с Илака на сына — хотел понять, что они сейчас думают, слыша эти слова.

— Тэмучжин слишком мал, — пробормотал он.

Оэлун зашипела, как раскаленная жаровня:

— Он того и гляди женихом станет. К тому же он юн и слишком горд, как и его упрямый отец. Он так на тебя похож, а ты даже не замечаешь этого!

Есугэй не стал отвечать жене, а Тэмучжин не знал, что и сказать матери, когда та снова посмотрела на него.

— Он слышит, хотя и не хочет, чтобы мы это знали, Тэмучжин, — прошептала она. — В этом вы схожи. — Она взяла сына за подбородок своими сильными пальцами: — Не бойся людей моего племени. Они добрый народ, хотя среди молодых воинов тебе придется опускать взгляд. Они станут испытывать тебя, но ты не должен бояться.

— Я не боюсь, — отрезал он, и его желтые глаза сверкнули. Мать подождала, пока упрямое лицо сына смягчится снова.

— Хорошо. Я буду слушаться, — сказал Тэмучжин.

Оэлун кивнула и достала из кармана мешочек сладких творожных катышков, сунула ему в руку.

— В седельной суме есть бурдюк с черным араком, чтобы согреться в холод. Это тебе на дорогу. Расти сильным и будь добрым к девушке, которую выберут для тебя.

— Добрым? — спросил Тэмучжин.

Впервые с той минуты, как отец сообщил, что они уезжают, он ощутил в животе холодок. Где-то его ждала незнакомая девушка, которая будет ему женой, нарожает детей. Тэмучжин совсем не представлял, какой она может быть, и даже не понимал, хочет ли на самом деле жениться.

— Надеюсь, она будет похожа на тебя, — задумчиво добавил он.

Улыбнувшись, Оэлун на мгновение прижала сына к себе. Его сестренка недовольно заверещала.

— Ты хороший мальчик, Тэмучжин. Ты станешь добрым мужем, — сказала Оэлун.

К своему изумлению, он увидел слезы на лице матери. Она смахнула их, но мальчик почувствовал, что и у него в глазах защипало. Его стойкость плавилась. Тэмучжин увидел в глазах Оэлун не только слезы, но и страх. Ведь плакать, обнявшись с матерью, на глазах Илака и Есугэя — это унижение. Мужчина, собираясь к невесте, не должен плакать.

Легонько потрепав сына по затылку, Оэлун отвернулась, шепнула несколько слов мужу. Хан Волков вздохнул, не скрывая облегчения, кивнул в ответ и сел в седло. Тэмучжин ловко вскочил на своего коня.

— Тэмучжин! — позвал его кто-то.

Он улыбнулся, легонько двинул поводом и развернул Белоногого. Братья наконец-то проснулись и вышли попрощаться. Тэмуге и Хасар стояли у его стремени и с восхищением глядели на старшего брата. Хачиун жмурился от солнечного света, но успел быстренько осмотреть побитое переднее копыто. Мальчики собрались вокруг Тэмучжина шумной веселой стайкой, и он почувствовал, что боль в груди начинает ослабевать.

Из юрты вышел Бектер. И хотя его лицо было бесстрастным, Тэмучжин, бросив взгляд на брата, заметил искорку торжества в его непроницаемых глазах. Бектер наверняка думал, что без Тэмучжина ему станет намного легче жить.

Трудно было заставить себя не беспокоиться за младших, но мальчик не стал подвергать сомнению их способность выжить в сложных условиях. Он так и не сказал им, чтобы они берегли себя, хотя очень хотелось. Кости брошены, каждому выпала своя судьба. Сильный муж может склонить Отца-небо на свою сторону — но только для себя одного. Тэмучжин об этом знал. У каждого своя дорога.

Он поднял руку, прощаясь с матерью, и пустил Белоногого рысью рядом с конем отца. Тэмучжин чувствовал, что не сдержится, если обернется, потому и не стал оборачиваться. Звуки пробуждающегося племени и ржание лошадей стали еле слышны, а вскоре и совсем затихли. Слышались только топот копыт и позвякивание сбруи. Их племя осталось позади.

В небе поднималось солнце. Есугэй ехал молча. Племя Оэлун сейчас расположилось ближе, чем три года назад. Им с сыном придется провести в дороге всего несколько дней. К концу поездки будет понятно, способен ли мальчик управлять племенем. Способности Бектера Есугэй оценил уже к концу первого дня. В старшем сыне нет дикого огня, это верно, но племени нужна твердая рука, а Бектер, судя по всему, превращается в настоящего мужчину.

Размышляя о чем-то, Есугэй хмурился. Глаза его следили за окружающим, высматривая зверя или врага. Он никогда не терял дороги, помнил расположение холмов, а по клейменым ушам скота мог определить, какое племя живет поблизости.

Поездки с Бектером доставляли Есугэю огромное удовольствие, хотя он никому об этом не говорил. Трудно сказать, как из маленького мальчика вырастает настоящий вождь, но в одном хан был уверен: распускать и баловать мальчишку нельзя. Хан поднял глаза к Отцу-небу и подумал о толстячке Тэмуге, оставшемся в юртах родного племени. Если бы у малыша не было сильных братьев, Есугэй оградил бы его от влияния матери, может, даже отдал бы на воспитание в другое племя. Наверное, по возвращении он так и сделает.

Есугэй поерзал в седле. Рядом с Тэмучжином мысли в его голове не могли, как обычно, спокойно сменяться одна другой. Мальчик слишком живо и открыто интересовался окружающим, вертел головой туда-сюда. Бектер в отличие от него был спокойным спутником. А в молчании Тэмучжина отца что-то раздражало.