Архив Смагина - Юрий Пивоваров

Машка капризно надула щёки.

– Вы – мужлан, однако. Бомонд вас не принимает. Идите на кухню – жарьте свою дурацкую яичницу. И кран течёт вторую неделю.

Иван встал, быстро выхватил из тарелки клубничку, забросил в рот, подмигнул собеседнице и пошёл на кухню. Без особой надежды открыл холодильник, удовлетворённо хмыкнул, так как иной картины и не ожидал. Подошёл к мойке – кран тёк. На кухонном столе стояли початая бутылка и бокал с вином. Иван с досадой покачал головой и выпил вино. Подумал и наполнил бокал наполовину.

– А у вас в бомонде сантехники не тусуются? – громко спросил он.

Машка сбросила стоптанные тапочки, подтянула ноги, устроилась поудобнее, показала язык невидимому Ивану и доложила:

– Не, у нас больше гладиаторы. Гладят, гладят, а толку…

Иван достал из духовки сковородку, поставил на плиту, включил газ. Тут же выключил, ещё раз заглянул в холодильник и выбрал нехитрый набор продуктов.

Машка встала, подошла к мольберту. На закреплённом листе ватмана – густые штрихи, пока что—либо понять было трудно, но ясно – что-то модерновое. Машка надула губки, критически посмотрела на работу. И тут тридцатилетняя девчонка-проказница преобразилась: лицо стало серьёзным и тоскливым. Взяла уголь и перечеркнула крест-накрест работу. Вернулась на тахту.

На кухне что-то упало, то Иван уронил крышку от кастрюли. Он чертыхнулся.

– Держите себя в руках, мой рыцарь. Налейте даме бокал вина.

Иван взял бокал, глянул на сковородку, где дозревала яичница, выключил газ, прошёл в комнату и с лёгким поклоном вручил Машке. Она отхлебнула и благодарно кивнула. Иван подошёл к мольберту.

– Опять? – спросил он.

– Опять. Не то. Всё не то.

Иван подошёл к тахте, присел на корточки, взял руками руки Машки, слегка пожал.

– Всё получится, всё равно получится, – тихо сказал он, отпустил руки, резко встал и, галантно раскланявшись, предложил: – Пойдём, там на двоих.

Машка втянула носом воздух и живо спросила:

– С помидорами. Иди, я сейчас.

Иван прошёл на кухню. Машка отхлебнула вина, поставила бокал на столик, замерла в задумчивости и, как бы решившись, пошла.

Сервировка – не ресторанная. На столе уже стояли две тарелки с яичницей, на салфетке – порезанный хлеб. Иван сидел за столом, с нетерпением покачивал вилкой. Машка подошла к Ивану со спины, положила ему руки на плечи.

– Ванюша, как же я тебя достала. Клянусь – я буду себя хорошо вести. И даже что-нибудь приготовлю. Завтра. Послезавтра. Скоро. Даже плов.

12

Морское танго

Кирилл приближался к своему сокровищу, к своей самой большой тайне. Он шёл по мелководью к нише в скале. Иногда скользил, сползал в воду, ловко выбирался и шёл далее. Миновал мизерные галечные пляжики – лечь бы на солнышке, зажмурить глаза…

Вода крутила прибрежные водоросли, рисовала причудливые картины. На мгновенье обозначилось не зависящее от волн движение – какой-то большой шар, утыканный разноцветными перьями, скользнул неглубоко под водой, очертил зигзаг и исчез в глубине. Рябь, солнце слепит – показалось…

Даже в спокойную погоду вход в грот был неприметен. Мальчик наклонился и смело вошёл. За узким проходом следовала довольно большая пещера с уходящими, бог весть, куда ходами. Она была частично залита водой, трудно было понять: просто нагнало волну или эти своеобразные лагуны сообщаются с морем. Во всяком случае, если ступить в воду и немного пройти, глубина резко нарастала. Не так давно Кирилл нырял неподалёку от этого места. Глубина здесь огромная, десятки саженей – водолаз в своём причудливом громоздком костюме и тот не достанет. Что там – в глубине? Рядом, несколько шагов, а не известно. Темно там. Но, пока поверхность близко, и солнышко пробивает воду своими яркими сильными лучами, игра цветов удивительная.

Кирилл помнил последнюю «игру». Он нырнул, осмотрелся, было светло, видимость хорошая. Продвигался вдоль обрыва, падающего в глубину, уверенно ощупывая камни, поросшие редкими водорослями. И заметил вдалеке странную картинку. Вертикально, так, что нижняя часть уходила в глубину, охваченную полумраком, а верхняя часть почти дотягивала до поверхности, медленно продвигалось, как он определил, бревно-плавун, брус или даже диковинная доска. Верхняя часть, охваченная солнечными бликами, была значительно толще основного тела, но почти не просматривалась. Огромную, как прикинул Кирилл, палку медленно разворачивало, и она становилась то узкой, с ладонь, может, чуть больше, то широкой – под стать веслу. Воздух был на исходе, но Кирилл успел заметить, как доска медленно удалилась в темноту…

Сверху довольно мощно пробивался свет. Мальчик прошлёпал вдоль стены по воде, двигался он уверенно. За большим камнем с красивыми переливающимися на свету вкраплениями – тайник. Он сдвинул несколько небольших пластушек и достал из углубления изрядно поржавевшую металлическую коробку.

Вот оно – богатство. В коробке – моток толстой лесы, грузы, крючки, настоящий компас. Он повертел компас в руках, любовно посмотрел на своё сокровище. Дед говорил, он принадлежал отцу. Отец был простой рыбак, ушёл на войну с германцем и не вернулся. Кирилл его не помнил. Он глянул на компас ещё раз и аккуратно уложил в коробку. Послышались голоса. Это у входа. Мальчик с надеждой глянул в сторону моря – поздно, надо переждать, мало, кто там, может свои, может чужие, в любом случае встреча нежелательна. Спешно накрыл коробку камнем, прошёл вглубь пещеры, спрятался за камнем, в полумраке.

Голоса стали слышны более явственно. «Неужели вздумают войти, – подумал Кирилл, – на кой?» Зашли. Получается, на лодке. Шаги и голоса приблизились. Двое мужчин, молодой парень и мужик солидный, в возрасте, уверенно прошли вглубь пещеры. Молодой нёс за широкими плечами увесистую котомку. Контрабандисты, подумал мальчик. Надо учесть, что под этой профессией мальчик понимал не только несознательных граждан, осуществляющих незаконные приграничные трансакции, а нечто большее – гордых наземных разбойников, флибустьеров солнечных морей и прочий лихой народ – романтичный, дерзкий и… неопасный. Жаль, что груза у них маловато, подумал он, но ничего, как пройдут – надо втихаря к выходу. Но любопытство взяло своё. Если не контрабандисты, то артельщики – это тоже не бандиты, не страшно. Он тихо последовал за ними, шум прибоя смазывал, глушил звуки, подыгрывал ему. Пацан двигался в полумраке, однако за поворотом – опять свет. Чужаки стояли возле большой груды играющих удивительными переливами всех цветов камней.

– И как всё это добро перетаскивать? – спросил молодой.

– Ручками. Чай не барин. Провиант выкладывай, загружай и к вечеру управишься.

– Что ж я один? – недовольно пробормотал молодой.

– Один, один. При таких-то харчах… У воды сложишь, а там вдвоём и забросаем. Я вечером буду.

Молодой мялся в нерешительности, то ли лень было работать, то ли не хотелось оставаться одному.

– Если здесь этого добра, – сказал он, кивая на груду поделочных камней, —

так много, что ж новая власть здесь артель с толком не наладит?

– Что новая власть, что старая. Учёные люди давно здесь всё облазили и изучили. Жидковато здесь для большой артели или фабрики какой. А дня нашего брата – самый раз. Камней здесь уйма, и главное – разные они, на любой вкус. Только б не мешали, а то повадились.

– Это те – из Феодосии? Что рыб кормят? – спросил молодой.

– И те, и эти. Одного к берегу прибило. Будь они неладны. Теперь ховаться надо…

Старший болезненно покривился и попытался размять спину.

– Местные говорят – гад их, – не совсем уверенно произнёс молодой.

– Говорят-говорят. Сколько я живу, столько и говорят. Море, оно чужих не любит. Сидели б дома и на чужое б хавалки не раскрывали. Делом надо заниматься. К вечеру чтоб управился. А этот я с собой возьму. Ох, хорош.

Старший, болезненно охая, наклонился и взял из груды крупный камень.

– Это и есть яшма? – спросил молодой.

– Дурья твой башка, это оникс, – назидательно пояснил старший.

– И много за него дадут?

Старший тяжело сокрушённо вздохнул и бросил на напарника безнадёжный взгляд.

– Много. И прокурор добавит. С камнями этими работать ещё надо. Это тебе не алмазы—изумруды. Нагрузил мешок и – за границу. Тут ещё столько труда приложить надо…

Кирилл решил, что уже пора. Коленки тряслись от напряжения, да и страшновато – что у них на уме? Он развернулся и тихонько стал пробираться к выходу. Мокрые камни – скользкие, надо осторожно. И всё же оступился. Было бы полбеды, если б споткнулся, нет – свалился, как куль с телеги – шумно. И море словно на мгновенье затихло… Вот досада!

Незнакомцы прислушались. Мальчик вскочил и побежал. До выхода было шагов пятнадцать – немного, и он бы преодолел это расстояние за считанные секунды. Но поскользнулся, опять упал. Стало страшно.