Возмездие Света (СИ) - Горбачев Андрей А.

Обняв напоследок бабу Веру, Яна прошла на второй этаж, в свою комнату, что находилась неподалёку от лестницы. Открыв незапертую дверь, она осмотрелась — теперь, когда она стала старше, её когда-то огромная комната стала такой тесной, но при этом всё равно оставалась очень уютной.

Вот письменный стол у окна, за которым она провела много времени, делая уроки, ведя дневник и пробуя писать книжку. А ещё они с Аланом тут выполняли домашние задания, учили стихи, рисовали. Жёсткая стальная кровать напротив стола, а на стене над ней её рисунки: их города, Сада с большими деревьями и порхающими придуманными бабочками, которых она видела в какой-то книжке однажды, и даже с портретом Алана, нарисованном, когда они ещё учились в младших классах. Зря он тогда так сердился, всё же вышло немного похоже. Для Яны в этом портрете был важен сам жест, запечатлённый момент, когда Алан проявил свою заботу о ней. Она улыбнулась, вспоминая, как Алан хотел протрет сжечь, но потом согласился оставить, в обмен на помощь с написанием домашних заданий.

«А ведь Алан же, обманщик, тогда улыбался! Да и не собирался он портить этот портрет, ведь сам потом как-то стоял и рассматривал его, пока меня не заметил. Вот… хитрец, а я ему ещё домашки решала!» — вспомнила и рассмеялась Яна.

Ещё у неё была ванная комната и, подперев входную дверь стулом, Яна впорхнула в неё. Большой тазик горячей воды наполнился быстро, спасибо «термалкам», что есть в их Седьмом. Она принесла и зажгла фонарь. Скинув одежду и окунувшись в импровизированную ванну, сжимая в руках добытое сокровище, Яна закрыла глаза. Она вспомнила весь ужас прошедших дней, только сейчас чёрным грузом навалившийся на неё. Вода медленно остывала, и лишь сфера хранила тепло, становилась постепенно всё горячей.

Потянувшись за мылом, Яна попробовала положить сферу на стул, стоящий неподалеку, но та словно прилипла к руке. Удивившись, она открыла глаза — сфера быстро темнела и золотые блики пропадали на ней, тонули в тёмной глубине, испускающей чёрный туман. Не веря в происходящее и испугавшись, Яна схватила её второй рукой, пытаясь отбросить, но та словно приклеилась и ко второй руке, лишая её подвижности.

Форма сферы быстро менялась, длинные, тонкие, чёрные щупальца тянулись к локтям, врастали под кожу. Кровь стала словно огонь и жар от рук быстро шёл к телу, обволакивал грудь, мешая дышать, подползал к голове. Громко вскрикнув, Яна упала, теряя сознание, видя лишь бесконечный чёрный колодец, в который она проваливалась, навстречу гаснувшему свету в его глубине, и некому было прервать то падение, ведущее в бесконечность…

***

…Время послушно текло из прошлого в будущее. Он очень хотел проскочить этот миг, бессильный поделать что-либо… Но внял моей молчаливой просьбе и дал мне мгновение, или же вечность — для скорби…

***

Длинные гудки сирены, надрывавшейся где-то в центре города, разбудили меня. Они прерывались на длинный, истошно пищащий сигнал, значение которого знали все, но никто ни разу не слышал его по-настоящему — он означал, что нужно оставаться по домам, закрыть все окна, двери и ни при каких обстоятельствах не выходить на улицу. В комнату вбежала мать, быстро запахивая ставни на всех окнах.

— Ма, я долго спал? — спросил я, ещё не до конца осознавая происходящее.

— Так четыре часа всего прошло, как Яна ушла, ты сразу заснул! — всплеснула она руками.

— Что?! А если она не успела дойти, а если… — я спохватился, разные нехорошие мысли лезли мне в голову, покачивало, я стал собираться. Натянул свитер и брюки, полез в шкаф в поиске носков.

— Ты куда это собрался? Ночь на дворе! К тому же сирена пищит, не выходить никуда. Не пущу! — вцепилась мать в мой рукав. Я мягко освободился от её хватки и проковылял в коридор.

— Ма, она сферу взяла? — спросил я, глядя в её глаза, полные слёз.

— Да куда же она теперь без неё, подарка-то твоего пойдёт? Взяла, конечно взяла. А как ты пойдёшь, тебя же ноги не держат, да ещё повязка на глазу?

— Я быстро, одна нога тут, другая там, а если что, в «Солнышке» пересижу, баба Вера там, на охране, она хорошая. Почти как ты, но ты — лучше. Всё, давай! — ответил я, отпирая засов, быстро выходя за дверь и захлопывая её за собой, пока мать не передумала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

На улице было пусто, ставни на окнах почти всех домов закрыли, газовые фонари тускло горели в ночном режиме, едва освещая тёмные улочки Седьмого. В глаза бросился небольшой дом, что стоял по соседству, недалеко от нашего. Старый одноэтажный домик, с выбитыми стёклами, в котором уже почти одиннадцать лет никто не живёт.

«Дом, в котором жила Яна с мамой, — вспомнил я. — А ведь я уже стал забывать то своё далёкое детство».

Тем временем в центре города громко выла сирена, на балконах башни Собора суетились какие-то люди, показывая руками в сторону северных городских кварталов. Я присмотрелся — с первого взгляда всё выглядело обычным, только на сваях лифта, у самой северной стены пещеры, мигали сигнальные огни, перемещаясь сверху вниз. На всей моей памяти древний гравитационный подъемник включался лишь раз — после того, как мой брат прошёл Испытание. Его я не видел, но ближе к ночи подъемник с глухим шумом сработал, поднимая кого-то в вверх, в Золотой город. Это не принято было обсуждать, мы не имели права покинуть свои пещеры.

Пока эти мысли проносились у меня в голове, я бежал, насколько позволяло моё состояние, в сторону «Солнышка». В одном из домов глухо выла собака, где-то в другом плакали маленькие дети, разбуженные среди ночи воем сирены.

Фонтан на площади перед Собором был отключен, двери в здание плотно закрыты. Не встретив никого, я с тревогой проследовал в сторону Сада. В нём деревья стояли во тьме, роняя розовые лепестки на лёгком холодном ветру.

— Они потушили здесь свет, но зачем? — удивился я.

От Сада по уличной обочине тянулся толстый электрический кабель, как раз в сторону термальных электростанций, и я побежал вдоль него, чтобы легче ориентироваться в окружающих сумерках. Чем ближе к окраине города я подбирался, тем более обветшалыми выглядели дома, стоящие вдоль улицы, и тьма словно сгущалась вокруг, казалось, её можно было пощупать руками.

Оббегая последний ряд домов, я споткнулся обо что-то мягкое, схватился за это рукой. Поднявшись с трудом на ноги, я с ужасом осознал, что это тело какого-то ребёнка, а моя рука, прикоснувшаяся к нему, стала вся в крови. Я с ужасом отшатнулся и быстрее побежал к зданию приюта. Кабель, идущий вдоль дороги, оказался разорван или даже перекушен в одном месте.

Не считая воя сирены, никаких других звуков не было слышно. Я обогнул здание «Солнышка» и подбежал к крыльцу. Увиденное повергло меня в ужас — на крыльце все ступени оказались измазаны кровавыми подтёками, по сторонам от входа лежали окровавленные тела в изломанных позах, дверь тихо скрипела на ветру и держась лишь на одной петле. Осторожно перешагивая неподвижные тела, я вошёл внутрь и поднялся по лестнице.

Внутри никого не было видно. Дверь в Янину комнату была выломана наружу и рядом валялись обломки стула, все прочие двери в коридоре выглядели разбитыми со стороны коридора вовнутрь. Не видя следов крови, я на короткий миг испытал надежду, что может быть, с ней ничего не случилось.

Перешагнув через обломки двери, я прошёл в комнату — всё было убрано, чисто, ухожено, но Яны я не заметил. Я проверил в шкафу и под кроватью, потом под столом. На улице вдруг смолкла сирена. В наступившей ночной тишине я прошёл к выходу и мой взгляд упал на ванную комнату, прикрытую мокрой, грязной занавеской. Со страхом отдернув липкую штору, я увидел на полу большой тазик, наполовину наполненный окровавленной водой, там находилось что-то ещё, оно плавало на дне, и жёлтое платье в тёмно-красных пятнах валялось неподалеку. Я почувствовал, что начинаю падать, ноги меня уже совсем не держали.

Сзади послышался лёгкий и быстрый шум чьих-то шагов, я не успел опомниться, как какая-то фигура, мужчина в чёрном кожаном плаще с глубоким капюшоном на голове, подхватил меня под локоть левой рукой, правую же он прятал глубоко в складках длинного рукава.