Маша, прости - Алена Артамонова

Вечер прошел замечательно! Ее приняли, ей открыли дверь в свой мир. Осталось легкое чувство досады оттого, что это случилось благодаря смене имиджа. Но такова, к сожалению, правда жизни: человеку обеспеченному хорошо и комфортно только с таким же, как он сам. И все же она надеялась, что, встретив по одежке, оценят и ее душу.

«Жалко, что Федор совсем не смотрел в мою сторону», – уже засыпая, с сожалением подумала Маша.

Федора захлестнули такие эмоции, о существовании которых он даже не подозревал. Впервые за долгие дни он забыл о своем личном несчастье, забыл об отце, все его помыслы были заняты Машей. Он еле-еле дождался понедельника, проклиная себя за то, что так и не осмелился спросить номер ее телефона.

«Колька, небось, подсуетился, – он впервые с раздражением подумал о лучшем друге. – Ну ничего, у меня в запасе есть кое-что получше».

В понедельник он пришел в школу раньше всех и сел за Машину парту. Добродушный Валерка Смирнов не стал возражать и перебрался на соседнюю. Маша появилась вместе с Крыловым, она сменила коричневое платье на синий костюмчик и выглядела обворожительно.

«Значит, ждал ее у школы», – подтвердил свою догадку Федор, еще раз похвалив себя за сообразительность.

– Эй, Федька, с Машей буду сидеть я!

– Кто не успел, тот опоздал, – вступили в легкую перебранку мальчишки.

– Привет! – кивнула Маша Федору и села рядом.

Кольке ничего не оставалось, как ретироваться.

– Я тебя провожу, – потихоньку шепнул Федор Маше.

– Не получится, я сегодня ухожу раньше, мне нельзя посещать НВП.

Федор грустно вздохнул.

– А после школы встретимся?

– Не могу, в три у меня дополнительные занятия, потом бассейн.

На следующее утро Федор ждал ее возле школы. Всю ночь он промучался, не находя себе места, а рано утром ноги сами понесли его в школу. К зданию подтягивались полусонные учителя, с удивлением взирая то на часы, то на подростка. Наконец он увидел Машу.

– Привет!

– Доброе утро, – она подарила ему улыбку, и у него от счастья закружилась голова.

– Ты меня ждешь? – словно само собой разумеющееся, спокойно спросила она.

– Нет, – он увидел, что она вздрогнула, словно от удара, и ему стало стыдно. – То есть тебя. На! – Федор сунул ей в руки шоколадку, захваченную на всякий случай из дома.

– Спасибо, – девушка рассмеялась тысячами звонких колокольчиков.

Теперь на переменах одноклассники обступали Машу со всех сторон. Федор нервничал, ему хотелось, чтобы все оставили ее в покое. И еще, сидя рядом с ней за одной партой, Федор старался, как бы невзначай, коснуться ее руки, от таких прикосновений у него перехватывало дыхание и приятно кружилась голова.

– Пойдем в кино? – набрав полную грудь воздуха, решился Федор на новое приглашение, хотя вчерашний отказ сильно подорвал его веру в себя.

– Маш, пошли в кино, – к ним на парту присел Колька.

«У, этот нигде не теряется». – Федор прикусил язык, чтобы не выпалить резкие слова, рвущиеся из сердца.

– Меня уже пригласил Федор, но если хочешь, пошли с нами.

Колька не смутился.

– Отлично!

Федору хотелось его убить, но «толстокожий» друг не обратил на его колючий взгляд никакого внимания. Они договорились встретиться в шесть у кинотеатра «Ударник».

Маша сделала химию, позанималась английским, но все равно до шести оставалось еще так много времени. Сидеть дома не было никаких сил, и девушка, переодевшись, позвонила отцу.

– Па, я иду в кино с ребятами!

– Машенька, только не задерживайся допоздна.

– Пап, ну ты прям как ребенок. Это самая спокойная столица в мире, которую мне приходилось видеть, и потом, с такой «охраной» что со мной может случиться? – Она рассмеялась и добавила: – Знаешь, а мне здесь нравится!

Времени в запасе было еще много, и Маша пошла пешком сначала по Садовому кольцу, а затем свернула на Калининский проспект. На ней были простые голубые джинсы, хлопчатобумажная футболка, а сверху накинут легкий кожаный жакет. Люди почтительно расступались, с завистью разглядывая ее неприхотливый наряд. Маша уже подметила, что в России очень развит культ одежды. Есть хорошая поговорка: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Для СССР это звучало по-другому: «Покажи, во что ты одет, и я скажу, кто ты».

Еще издали она увидела у кинотеатра одинокую фигуру Федора.

Он тоже не смог оставаться дома и ждать, пока наступит время встречи. Минуты ползли невыносимо медленно. Он оделся и отправился к кинотеатру. И вот теперь Федька стоял и мечтал, злясь на Кольку за то, что он не дает Маше прохода. «Нужно поговорить с ним по-мужски! Ну и что? Маша сама должна решить, с кем ей общаться. Именно так он и скажет. И будет прав!»

– Привет!

От неожиданности он вздрогнул и покраснел.

– Привет… – «Теперь она догадается, что я, как кретин, пришел сюда раньше всех, в надежде увидеть ее первым».

Маша остановилась рядом с ним.

– Я так рада, что ты уже здесь, – совсем тихо произнесла она.

– И я, – его голос был хриплым. «Она сказала то, что должен был сказать я. Идиот!»

– Хочешь мороженого? – Федор решил немедленно исправиться.

– Хочу!

– Пошли, – он взял ее за руку. – У нас еще уйма времени.

Федор повел свою спутницу на Старый Арбат, – город в городе, сказочное королевство, затерявшееся в бетонных блоках мегаполиса. Она, как маленький ребенок в магазине игрушек, реагировала на лотки с русскими сувенирами. Ее задорный смех и открытая улыбка заражали всех вокруг, и усталые продавцы непроизвольно улыбались в ответ девушке.

Федор чувствовал себя с ней легко и свободно, словно они были знакомы уже тысячу лет. Они ели мороженое, пили кофе и весело болтали ни о чем.

– Маш, ты видишь вон того мужчину в сером костюме, – он кивнул в сторону соседнего столика. – Мне кажется, он следит за нами.

– Следит, – безразлично протянула она. – Не забывай, я ведь представитель не совсем дружественной вам державы.

– Ну ты же еще ребенок, – вырвалось у него.

– Да, ты так думаешь? – Маша кокетливо надула губки.

– Ну, то есть… – он замялся, не зная, как исправить новую глупость. – Я хотел сказать…

– Федь, не обращай внимания, если им хочется за мной следить, то пусть следят. – И, наклонившись совсем близко, прошептала: – А вдруг я шпионка, тебе не страшно?

Он почувствовал ее дыхание, и пьянящая радость с новой силой захватила его.

– Ты не хочешь меня завербовать? – голос предательски дрожал.

– Можно попробовать.

В кино они не пошли, а гуляли по Москве в сопровождении скучного дядьки в сером костюме, который, правда, им абсолютно не мешал.

На следующий день Крылов демонстративно отвернулся. Федьке было немного стыдно перед другом, но подойти первым и извиниться он не мог. А Маша смогла. Глядя прямо в Колькины обиженные глаза, девушка совершенно искренне проговорила:

– Коль, ты извини нас, пожалуйста!

Крылов растерялся.

– Ладно, проехали.

Лерка Рыжова постепенно успокоилась, для своего возраста девушка была неплохим психологом. Она сразу угадала в Маше задатки лидера, но не прямолинейного и твердого, стремившегося подчинить себе всех и вся. Маша была какой-то другой, с глазами ребенка и повадками взрослого человека, совершенно не склонного к соперничеству. И еще она обладала харизмой, под ее обаяние вскоре попал весь класс. Маша никогда не ныла, ни на что не жаловалась, никого не загружала своими проблемами. Наоборот, она слушала, а главное, слышала и всегда находила нужные слова. Осознав, что борьбы не будет, Лерка успокоилась, и между девочками завязалась дружба. – Маш, у меня к тебе просьба, – Лерка отвела подругу подальше от посторонних глаз. – В «Березке» на Горького висит курточка, купи мне ее, пожалуйста, а я рассчитаюсь с тобой из расчета один к трем.

Маша внимательно посмотрела на просительницу и, перейдя на шепот, ответила:

– Ты отдашь мне по государственному курсу, но я прошу тебя, никому не говори об этом. У меня могут быть большие проблемы.

– Машка, ты прелесть! – Лерка бросилась ей на шею. – Что я, дура? Зачем болтать? Инка давно о такой мечтает, еще тоже напросится.

Федька с тоской наблюдал, как Рыжова уводит его Машу, и нехотя направился к группе одноклассников, среди которых находился и Колька. Крылов не оставлял попыток поближе сойтись с Машей, и на этой почве они даже как-то отдалились друг от друга. Хотя от этого Федор испытал только облегчение. Крылов раньше частенько бывал у них дома, и теперь он по крайней мере в ближайшее время не будет задавать неприятные вопросы об отце.

– О чем базар? – не выпуская Машу из вида, поинтересовался Федор. «И чего это Рыжая на ней повисла? Сейчас шею сломает», – мысленно переживал он.