Когда тебя любят - Денис Георгиевич Войде

продолжить живой разговор.

Говорил, что мы давненько не созванивались, что вот-вот наступит зима. А потом я вспомнил свою сегодняшнюю клятву. И тут же выпалил, хоть и негромко: «Всё будет хорошо! Я люблю тебя. Теперь мы будем вместе. И поэтому обязательно всё преодолеем.

Я разделю с тобой любую боль на двоих. Врачи ошибаются. И часто!». Отец снова улыбнулся… И уснул.

Я стал располагаться. Удивительно, какой прилив сил и энергии я ощутил, решив сделать что-то по дому. Ведь я пришёл, чтобы остаться. Я пришёл не просто к отцу. Я пришёл домой. Словно вернулся из дальней и долгой поездки. Я не знал наверняка, хотел ли отец, чтобы я теперь жил здесь. Но я для себя решил остаться с ним до конца, словно не было никаких лет разлуки.

Я встал и осмотрел комнату. Какие-то выцветшие занавески по обеим сторонам широкого окна, телевизор на ножках с рогатой антенной, шифоньер, круглый стол, покрытый давно нестиранной скатертью, кресло, койка отца и коротковорсовый ковёр с рисунком павлиньих хвостов над ней. Весь реквизит сцены из моего глубокого детства. Не хватает только ложек, кастрюли и поварёшек, с которыми я играл, ползая по полу, когда отец приводил меня к бабушке.

Это было тысячу, миллион лет назад! В тот миг я не разрыдался лишь потому, что увиденное вызывало у меня какое-то музейное любопытство. Я с ироничной улыбкой рассматривал каждый сантиметр квартиры, в которой провёл часть своего детства. Слёзы наворачивались, катились по щекам. Но я не придавал им никакого значения. Я был на седьмом небе от счастья. Не каждому ведь удаётся соприкоснуться с теми предметами, которые в детстве воспринимались как антураж и декорации каких-нибудь сказок. Все эти стулья и столы когда-то были великанами, а шифоньер – говорящей горой…

Выцветшие, вытертые, матово-малиновые обои под сливом желтого света пыльного плафона потолочной люстры тоже окунали меня в ясельное детство. Я, прищурившись, вглядывался в эту люстру, словно питался тем светом, что тогда падал на руки маленького Вико, игравшего в бессюжетные игры. А рядом, в кресле, восседала бабушка… «Теперь в этом кресле я буду ночевать», – промелькнуло у меня в голове.

Круглый стол, скатерть, ваза – всё было в пыльном налёте, как заброшенные экспонаты. Но я боялся стряхнуть его. Так мне всё в один миг стало дорого! Ведь я – в мире детства.

Я тихо отодвинул тюль. За окном была ночь. В стекле отражались койка со спящим отцом, пятно ковра, тусклая люстра, стол, шифоньер, занавески по краям и очертания моего тела. То ли унылый вид комнаты, то ли вечерняя чернь осени навеяли на меня прежнюю тревогу и грусть. Всё вроде бы, как в детстве: и квартира, и комната, и мебель… Тот же вечерний свет, те же ощущения, даже отец рядом. Но бабушки нет, а отец в отражении, словно труп. Я задвинул тюль и, понурый, направился на кухню. По дороге заметил под койкой телефонный аппарат и книгу. Улыбнулся. Мне показалось это живой картиной безмятежной жизни.

Щёлкнул выключателем на кухне. Свет тусклой лампы вновь погрузил в воспоминания. Два простейших деревянных табурета, фанерный обеденный стол, жестяная мойка, газовая двухконфорочная плита, холодильник, очень похожий на пчелиный улей, и колонка – вот он, запечатанный конверт моего детства.

Я открыл скрипучую деревянную фрамугу. Потянуло вечерней сыростью. Но стало свежее. Чтобы отвлечься, я начал искать себе занятие. Висевшим на гвозде у мойки вафельным полотенцем протёр приборы, которые лежали у раковины. Потом налил в турку воды и поставил на плиту.

Вот так же здесь, на кухне, когда-то стояла моя бабушка. Вот она подходит к окну и смотрит куда-то вдаль… В тот последний раз, когда я видел бабушку живой, отец, как всегда, привёз меня сюда после детского сада, она по традиции предложила мне выпить чаю.

Я отказался. Она сидела в том кресле в комнате, потом встала и ушла на кухню. Отец часто вспоминал, что в тот вечер я капризничал и просился домой. На следующий день у бабушки случился инсульт, а ещё через три дня она умерла.

Я налил себе чаю и вернулся в комнату.

Сколько я просидел ещё вот так, в воспоминаниях, не помню. Но помню то спокойствие, которое наполнило тогда всё моё сознание. Как маленькому ребёнку спокойно с родителями, так и мне, взрослому мужчине, присутствие спящего отца послужило тёплым одеялом. С этим ощущением я задремал, и вереница воспоминаний превратилась в сновидения.

15

Было рано, когда ломота во всём теле дала понять, что ночь я провёл сидя. Явно не отдохнув, я всё же ощущал некую бодрость. Словно этим утром начиналась новая жизнь. Та жизнь, о которой я тайно мечтал ещё в детстве. Вот только нет мамы. И уже никогда не будет. Но разве мог я представить, что когда-нибудь мне доведётся ещё хоть раз провести ночь рядом с родным отцом?

Узнав о болезни отца, я ни разу не подумал о том, чтобы сделаться его сиделкой. Хотя сиделка ему на тот момент была и не нужна. Знал же я, что есть соседка отца, тётя Тая, которая за ним ухаживает и рано или поздно сообщит мне что-то очень важное, после чего я появлюсь как манна небесная и спасу его, отца, от любых невзгод. Смешно! Моя гордыня и скрытность отца играли против наших чувств. Против нас самих. Теперь, глядя на спящего больного отца, понимаю, что попросту потерял время. Но не знаю, так ли думает он, мой отец.

Однако, может, благодаря ауре квартиры детства, я ощутил новый прилив утренних сил. Неимоверно пульсировала в моих венах энергия позитивного настроения. Верилось в светлое настоящее и прекрасное будущее. Хотелось думать, что всё будет лучше, чем нас убеждали скорбные лица врачей вчерашней неотложки. Меня неведомым вулканом изнутри поднимал азарт для созидания этого прекрасного будущего. Хотелось парить над бременем мироздания, как влюблённому мальчишке. Я мечтал своими руками прикоснуться к наступавшей жизни с отцом. Это могло выразиться в чём угодно. На мой взгляд, самым элементарным способом воплотить мечту в реальность была перестройка холостяцкого быта отца. Мне показалось, что если я вытру пыль с радиаторов и подоконников, стен и потолков, то одним этим действием перелистаю страницы прошлого и помимо причудливых фантазий на тему вновь приобретённой семьи обрету долгожданную реальность. Я посчитал личным долгом творить это счастье своими руками. Для начала решил смыть с себя вчерашний уже сон, чтобы начать новый день, и направился в ванную комнату.

Ополоснув