Возрожденная - Алеся Троицкая

Я неприлично громко зевнула.

– Это все, что ты уловил из моего рассказа? – сонно пробормотала я.

– Ответь, – настаивал мужчина, которого явно не заботили вселенские проблемы и мои угрызения совести.

– Нет, ну сколько можно! – Я опять стала раздражаться. – Да! Я его любила, понятно? Очень сильно любила.

– Понятно, – как-то сухо произнес мужчина, вновь уходя в свои мысли.

«Ура. Может, теперь я посплю». Я попыталась задушить в себе раздражительность, которую дарил мне мой внутренний демон. И уже хотела попросить Асмодея уйти, пока я опять не натворила бед и не обидела человека, единственного в этом мире, кто мог мне помочь. Мне нужно было все хорошенько обдумать, ну или, в крайнем случае, просто отдохнуть, но не успела я открыть рот и сказать ему об этом, как он многозначительно изрек:

– Так значит, тебе восемнадцать…

Я закатила глаза и кивнула.

– Я понимаю, это попахивает бредом, особенно когда я выгляжу далеко за… Но это факт.

– Поэтому ты и ведешь себя так….

– Как? – тут же враждебно зашипела я.

– Так эмоционально и, самое главное, безрассудно. При том, что к твоей темной сущности это отношения не имеет.

– Неужели это так заметно?

– Я вообще удивляюсь, как с твоей БЕСПЕЧНОСТЬЮ тебе удалось дожить до сегодняшнего дня.

– Эй! – Я легонько насупилась, отказываясь принимать правду. – Я НЕ БЕСПЕЧНА!

– Еще как. Разве не беспечно с твоей стороны целовать практически незнакомца? – Асмодей намекал на себя, послав мне улыбку чеширского кота.

– Что? Да я тебя чуть не убила! Тебе что, от удара мозги вышибло?!

– Да, если бы не этот неприятный инцидент, – Асмодей неосознанно дотронулся рукой до груди, – ты бы явно приняла то, что я хотел тебе предложить. Я прекрасно чувствовал, как твое тело на меня реагирует.

– Слушай… видно, удар действительно был слишком мощный. В следующий раз, если ты попытаешься меня поцеловать, я поставлю тумблер на щадящий режим, чтобы твои мозги не задымились и ты не нес всякую ересь.

– Отрицание – первый признак того, что я прав, – самодовольно ухмыльнулся мужчина. – И кстати, – Асмодей все не унимался, – нелогичность твоих поступков – один из признаков беспечности. Если хочешь добиться конкретной цели, у тебя всегда должен быть план.

– У меня был… то есть, он есть… то есть…

– Я заметил. – Брови мужчины скептически взлетели вверх.

Я насупилась:

– Иди к черту! – И замолчала. Спорить больше не хотелось, признавать очевидное было сложно. С моей стороны это выглядело бы слабостью.

Может, из-за этого у нас с Велиаром и не получалось нормального диалога. Дело не в беспечности и не в нелогичности… или что там еще напридумывал Асмодей со своими поцелуями? Я сейчас думала о том, что никогда не признавала правоты Велиара, всегда шла ему наперекор, подвергала сомнениям его слова, хотя в душе признавала, что он прав. Зачем? Почему?

Да уж, психолог бы мне точно не помешал…

Я устало провела рукой по лицу, не вслушиваясь в то, что говорил Асмодей.

– … хранитель.

– Что?

– Я говорю, у тебя замечательный ангел-хранитель.

– Был, – удрученно произнесла я.

– Скажи, Мирослава, как ты справляешься со всем этим?

– С чем? – до меня не сразу дошло.

– Ну, с болью от потери Велиара.

– Серьезно?!

– Абсолютно. Как ты справляешься с этой болью? – Асмодей ждал ответа с какой-то подозрительной заинтересованностью, и в эту минуту его взгляд стал невероятно напряженным.

– Ну, ты сам все видел. Я бы, наверное, сошла с ума, если бы не твои чудо-уколы, которые притупили воспоминания.

– И это все?

– Ну, может быть, этому способствует новый мир. Он, как никто, сдерживает хитросплетения моей новой жизни. Пока не разберусь и не наведу в нем порядок, я смогу более-менее существовать.

– Хм… то есть, отвлекающим фактором для тебя является то, что ты чувствуешь себя потерянной здесь и сейчас?

– Я же сказала: отчасти.

– Да-а, – задумчиво протянул мужчина. – Жаль, что у меня нет отвлекающих факторов, чтобы заглушить свою боль…

– О чем ты? – тут же заинтересовалась я.

– Прости, мысли вслух, – отмахнулся он и направился к небольшому столу, над которым выплыло голографическое табло.

– Что ты делаешь?

– Сейчас все увидишь. – Асмодей ввел код, и часть в столешницы отъехала в сторону, образовав проем.

Я с любопытством приподнялась и увидела то, что пряталось в нише. Огромная книга с затертой до дыр обложкой, украшенная милыми сердечками, нарисованными когда-то детской рукой.

– Здесь вся твоя жизнь. Практически все триста лет запечатлены в этой рукописи.

– Это что, типа мой дневник?

– Он поможет лучше разобраться в том, какой была Мирослава до тебя.

– Обалдеть… Спасибо! – Я слишком резво подбежала к столу и протянула руки к манящим страницам. Но Асмодей отодвинул книгу в сторону, остужая мой пыл.

– Я даю ее тебе не для того, чтобы ты развлеклась, а для того, чтобы ты поняла, какой она была в этой реальности. Чтобы ты примерила ее роль на себя и вела себя соответствующе. Это на первое время спасет твою жизнь.

Он осторожно положил тяжелый том мне в руки. Вес книги впечатлял.

– Могу сказать сразу: многое тебе не понравится. Я буду рядом, чтобы помочь справиться с этим.

– Хорошо. Спасибо тебе.

Асмодей кивнул и на секунду замялся.

– У меня еще один вопрос. Как сильно ты любила планету, на которой родилась и за которую боролась?

– Землю?

– Да.

– Если ты еще не понял, в борьбе за ее благополучие я лишилась всего, что мне дорого! Семьи, любви… будущего!

Печаль или что-то подобное отразились на лице мужчины:

– Тогда маленький совет: когда дойдешь примерно до середины и увидишь нарисованную от руки картинку, похожую на твою планету, не читай дальше без меня.

– Почему? – тут же насторожилась я.

– Пообещай! – с нажимом произнес Асмодей. – Пока об этом еще рано говорить. Просто пообещай.

– Обещаю, – недовольно произнесла я, отметая желание прямо сейчас найти нужную страницу.

– Хорошо. Вижу, тебе не терпится приступить к чтению. Не смею больше задерживать вас… моя госпожа. – Мужчина направился выходу и по пути задумчиво обронил: – Ну, надо же… девственница!

– Эй, я этого не говорила! – крикнула я ему вслед. И тут же покраснела как свекла.

– Поверь, я умею делать выводы, – усмехнулся он, не оборачиваясь.

Я осталась одна под гнетом тяжеленного фолианта.

***

Моя щека затекла, приняв форму книги, на которой я уснула, остановившись на тысяча какой-то странице. Я читала весь прошлый день и половину ночи, практически не прерываясь на физиологические нужды. И сейчас очень скверно себя чувствовала.

Все тело ломило, щека ныла, глаза припухли, в них чувствовалось небольшое жжение. Зов природы упрашивал посетить уборную, а желудок, который, наконец, смог обратить на себя внимание, жалостливо заурчал, видимо, сильно обидевшись за пропуск ужина. Я осторожно положила книгу на тумбу, неловко потянулась и понуро побрела приводить себя в порядок, по пути стряхивая остатки тяжелого сна.

Откровения, которые подарила мне рукопись, были настолько шокирующими и ужасными, что моя психика не могла с этим так быстро справиться. Я бы, конечно, ради праздного любопытства могла продолжать чтение, но как раз остановилась на той странице, где была изображена Земля. Кстати сказать, весьма профессионально. Я думала, сон поможет справиться с негативом, но он только усугубил прочитанное, переработав полученные образы в кошмар.

Если рассказывать вкратце, то Айвена по происшествии всего этого времени стала настоящим извергом. Она преодолела трудный путь, чтобы стать правительницей всей планеты. Если Астар шёл хитрым путем, поначалу задабривая, подкупая, подлизываясь к определенным людям, заводя нужные знакомства, то моя мать просто шла по трупам. Это случилось после того, как ее обвинили в убийстве Астара и вынесли ей смертный приговор. Айве при помощи медальона смогла сбежать, но ровно на столько, чтобы забрать меня, еще новорожденную, и своего мужа Николая на Трезур. Кстати, из того, что Николай, мой биологический отец, никуда не пропадал и Айвена смогла найти его на Земле, я сделала вывод, что в его исчезновении был повинен Астар. Наверное, он сделал это из ревности: когда возвращающей сыворотки было вдоволь, он кого-нибудь послал, может быть, того же Икона, чтобы тот убил моего отца. И теперь, когда Астар был мертв, Николаю ничего не угрожало.

Через несколько лет Айве заняла пост главы города, потом возглавила страну, а после стала полноправной повелительницей планеты. Время ее правления отличалось жестокими нравами. Она казнила каждого, кто противился ее слову, кто осмеливался ей перечить. Кстати, из того же дневника я узнала о том, что Айве обожала делать казни достоянием общественности, чтобы вызывать у населения страх и искоренять желание сопротивляться.