Мои останкинские сны и субъективные мысли - Эльхан Мирзоев

Когда мы с ним только познакомились, я, помню, в начале его даже возненавидел за этот откровенный цинизм и характерный для журналистов 90-х профессиональный комплекс полноценности — мол, они даже войну в Чечне остановили и на любых выборах главное не избиратели и кандидаты, главное — деньги и пиар-технологии. А люди проголосуют за того, кого скажут. Деньги, деньги, деньги. Их всех испортили лихие деньги. Хапать, хапать, хапать. Сколько же можно? Зачем столько?

С. относился ко мне как к еще «зелёному», но по-отечески заботливо, и со своей стороны поставил цель убедить меня в своей правоте, как он это называл, «научить тому, чему не научат на журфаке МГУ». Некоторые его уроки пошли мне на пользу.

— Заедем сегодня днем в Останкино, — предупредил однажды меня С. при встрече.

— А что в Останкино?

— Я тебя возьму на одну встречу. Только ты должен всегда молчать. Просто молчи! Всё своими глазами увидишь.

Помню — пока ехали, я, как обычно, затянул свою любимую тему. С. накануне вернулся из поездки в одну из областей, где встречался с местным премьером и губернатором. Уезжая, он мне рассказывал, потирая руки, что ему обещали хороший куш, по его определению, «пакетную джинсу»: статьи в газетах, материалы на телевидении, обсуждения на радио. Руководство области собиралось массированно распиарить на всю страну свою деятельность в тот судьбоносный, 99-й год. Все эти заказные проекты должен был курировать С. — ему дают деньги, объясняют, какой хотят видеть акцию, а он будет платить столичным журналистам за конкретную работу. Такой посредник между крупным игроком и авторами. Работа очень прибыльная. По игривому настроению моего друга понял, что поездка была успешной. И стал над ним подтрунивать.

— Ну что — встретился с этим…? — я назвал фамилию губернатора. — Опять продал свою душу?

— Встретился, — С. самодовольно улыбнулся, закивал и погладил руль машины. — Будешь хорошим мальчиком — пару статей или какое-нибудь интервью дам тебе написать.

Был за мной такой грешок в студенческие годы. Иногда С. давал мне подработку — написать заказную рекламную статью или интервью. Да, я не оговорился — даже интервью бывают заказные. Однажды, мне надо было сделать «интервью» с президентом одной из российских республик, про успехи региона, но так, чтобы было непонятно, что это «джинса». Я вспомнил всё, что мы проходили по курсу «Экономики», про научные либеральные теории, покопался в учебниках, «задавал» критические вопросы и сам на них «отвечал», в двух местах «президент» даже ругался с «интервьюером». Промучился целый день. Материал вышел в одной из центральных газет под другим именем, естественно. И С., помню, мне заплатил 200 долларов — тогда очень хорошие деньги. А после публикации настоящий президент звонил ему и, смеясь, рассказывал, с каким интересом читал это «интервью», показывал его своим подчиненным, говорил, что некоторые вещи взял на заметку. Даже проронил фразу: «В этом интервью я такой умный». С. в качестве премии доплатил мне ещё 100 долларов.

Конечно, я считал, что эта работа — не журналистика. Более того, мне даже друзьям было стыдно признаться в таком заработке, серьезно комплексовал. Тем более, даже под псевдонимом никогда не брался за «чёрный пиар».

— На этот раз я пас. Про этого губернатора ничего писать не буду. Он мошенник, и вокруг себя таких же собрал.

— Есть захочешь — напишешь, — С. подумал и добавил. — Скоро весь твой максимализм пройдет, студент.

Я не стал продолжать наш давний с ним спор. И спросил его о двух полиэтиленовых пакетах, которые С. держал в ногах. Обычные пакеты, одноцветные, оба наполовину были чем-то набиты, по виду — бумагами.

— Это что — мусор?

— Ага, — захохотал С. — Мусор, мусор.

— Или твоя «пакетная джинса»? Дай мне. Тебе же неудобно водить.

Он еще больше развеселился.

— Не надо, — отвел мою руку. — Здесь важные материалы.

Подъехали к Останкино. Выходя из машины, С. взял какую-то папку и эти пакеты. У центрального входа нас уже ждала девушка. Мы куда-то шли по знаменитым длинным коридорам. Мне было очень интересно — никогда не был прежде в Телецентре. Потом ехали в лифте. Вышли — как потом, спустя несколько лет я понял — на восьмом этаже. Один бы я там заблудился. Даже работая потом на НТВ, долго не мог ориентироваться в этом здании.

Стоял и, как ребёнок в зоопарке, озирался вокруг.

— Только — молчи! — ещё раз предупредил меня С.

К нам подошел какой-то интеллигентного вида — из-за очков — человек, очень просто одетый. Что-то знакомое было в его лице, но сразу его не узнал. Он энергично поздоровался с С. Потом протянул и мне руку и представился:

— Олег.

Я пожал его за руку. И замер. Забыл даже представиться — я узнал его.

— Это мой друг — Эльхан. Он со мной. Вы не против, Олег?

Тот быстро оценил мой глуповатый и пришибленный вид, думаю, приняв его за моё постоянное состояние и подумав, наверное, что ничем не рискует «с этим затарможенным кавказцем». Иначе, был бы против.

— Нет, нет, — замотал он головой и улыбнулся. — Пойдемте.

Это был Олег Борисович Добродеев, генеральный директор и главный редактор информационных программ телекомпании НТВ. Для меня, «зеленого» журналиста это был человек-легенда, «гений информации», «академик телевидения», «отец-основатель НТВ». Встретиться с самим Добродеевым? Да мог бы я о таком мечтать?! Это же как начинающему, но идейному стукачку, мечтающему о чекистском будущем, встретить живого Феликса Эдмундовича Дзержинского.

Мы прошли на другой этаж. Потом был какой-то коридор. Всё это я смутно помню. Зашли в комнату, видимо, для официальных встреч — большой стол, кресла. Добродеев запер дверь.

Они сели, предложили мне, но я остался стоять. С. сразу поставил пакеты на стол перед Добродеевым. В них были не материалы, в них были деньги. Новенькие североамериканские доллары. В пачках. Только сотенными.

— Сколько? — гендиректор НТВ заглянул внутрь каждого пакета и задумался.

— Как договаривались — 150 тысяч долларов.

Пауза. Добродеев о чем-то думал, а я с жадностью его изучал.

— У вас есть время подождать? — спросил вдруг он для приличия, но, даже не взглянув на кивок собеседника, выпотрошил оба пакета на стол.

Вообще — это завораживающее зрелище… Большая куча денег. Вот они «бабки» — власть, красивая жизнь, уверенность в себе. Прямо на столе. Несколько секунд мы все, молча, смотрели на эту горку — каждый думал о своём.

И тут Олег Борисович, резко откинув оба пакета в сторону, стал пересчитывать деньги. Не разрывая ленты. Иногда слюнявя свои немного пухлые пальцы. Считал про себя. Долго считал. Продолжая пребывать в образе важного начальника. Как ни в чём не бывало. Не смущаясь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});