Туннелирование - Вера Космолинская

— И все-таки нас не спросили, — укоризненно сказала она. — Разве мы не могли что-нибудь придумать? И разве кто-то, кроме нас, знает, насколько это плохо?

— Может быть, кто-то и знает, — пожал плечами отец. — На это есть специальные организации. Называются секретные службы.

— Которые наверняка даже сейчас прослушивают эту комнату. Ради нашей безопасности, разумеется, — вставил я.

Отец раздраженно отмахнулся.

— Разумеется! Еще бы было иначе!

— Тогда им следует знать, если они случайно не в курсе…

— А если в курсе всего, и именно это послужило причиной?

— Того, что экипаж «Горгульи» пропал бесследно? Я надеюсь, что они еще живы. Вот пока я не услышу четкого ответа, что их хотя бы не уничтожили на месте…

— И кто, как ты думаешь, тебе ответит?

— А какого черта тогда мы здесь делаем?

— Такого, что так вышло, и вам не посчастливилось родиться именно от этого брака. Впрочем, могла быть альтернатива, если бы вам посчастливилось — в данный момент могли избавиться и от вас. Может, думаете, что обычным людям легче?

— Но если мы на нашем месте — то мы обязаны чувствовать свою ответственность хоть за кого-то. Хоть за собственное данное слово.

— Вот вы ее сейчас и чувствуете. Со всеми сопутствующими эффектами.

— Ее величество чрезвычайно заняты и не могут вас принять. За время отсутствия ее величества в столице скопилось бесконечное множество неотложных дел…

— Ну разумеется. Ее величество заняты двадцать четыре часа в сутки, на то это и ее величество. Но верите ли вы в то, что остальные члены королевской семьи тоже должны исполнять какие-то функции?

— Конечно же! Ваше расписание составлено и в данный момент как раз утверждается. Но сперва вас нужно будет ввести в курс дела…

Или сразу в штопор.

— В курс дела мы в некоторой степени были введены еще на корабле. Не терять же столько времени бесцельно.

— В таком случае…

— Доложите о том, что я хочу поговорить с ней.

— Это невозможно…

— Чепуха. Причина, по которой она сейчас недоступна, мне известна, как и вам. Но чем усложнять ситуацию, можно разобраться с ней немедленно.

— Я вас не понимаю…

— Понимать — не ваша функция. Зато я вас понимаю, этого достаточно.

— Ваше высочество…

— Прекрасно, офицер, вы сказали это впервые.

Полусекретарь-полугвардеец, нервно выскочивший из-за конторки при моем появлении, густо покраснел.

— У меня прямой приказ. Никого не допускать в ее кабинет во время работы. Это ее отвлечет.

— Вы этого не знаете.

— Виноват…

— Пока еще нет. Я ничего не ставлю вам в вину. Ей — тоже.

— Простите!..

— Формально, я являюсь шефом не только королевских бомбардировщиков, но и всей гвардии. Разумеется, ее величество является верховным главнокомандующим, но я — ваш более непосредственный начальник. — С лица гвардейца медленно сползла недавно столь яркая краска.

— Но… сэр!..

— Конфликт приоритетов налицо. Но «бог на небесах», а я здесь, рядом с вами.

— Бог?.. Я не понимаю…

— Откройте эту дверь, — произнес я с нажимом, пристально глядя ему в глаза, и стараясь не отвлекаться на его дрожащую нижнюю челюсть. Уж так мы созданы — движение всегда привлекает внимание. — Соблюдайте субординацию.

Его рука будто сама потянулась к ручке двери, неровно подергиваясь, как если бы хотела замереть, только у нее не получалось. Но едва она ее коснулась, позади меня раздался негромкий, но резкий оклик:

— В чем дело, энсин?!

Рука гвардейца отдернулась, будто дверь оказалась раскаленной.

— Лейтенант, сэр!.. — приветствие потонуло во вздохе облегчения.

Я развернулся и посмотрел на лейтенанта.

— В чем дело, лейтенант?

— Коммандер, ваше высочество? — лейтенант хладнокровно отдал честь. — Чем могу служить?

Вот как, делаем вид, что непонятно? Очень по-военному. Вечно всем все приходится объяснять заново. И только потому, что на самом деле все притворяются.

— Пожалуй, можете, тем, что немедленно проведете расследование, куда именно отправились лица, которые были взяты под наше личное покровительство, а затем оказались выдворены за пределы Денебского королевства в результате неслаженности действий различных структур в государственной системе.

— Сэр, это вне нашей компетенции!..

— Точно так же, как препятствовать мне в данный момент. Надеюсь, вы понимаете меня предельно ясно.

В лице лейтенанта тоже поубавилось красок, хоть он предварительно и не краснел. Но он выглядел озабоченно-сосредоточенным, а не растерянным.

— Мы не можем нарушить отданный нам прямой приказ. Надеюсь, вы понимаете это, сэр. Боже, храни Королеву! Я обязан защищать ее интересы до последнего. При всем уважении, сэр, не вынуждайте нас оказывать вам сопротивление.

— Вот еще один пример неслаженности действий этого великолепного механизма, — подчеркнул я. — Вы подчиняетесь мне, и мне же собираетесь сопротивляться. Каким, позвольте спросить, образом? Грубой силой? Как вы это себе представляете? И как затем объясните хотя бы тому, кто отдал вам подобный приказ, но едва ли имел в виду его буквальное исполнение, если дойдет до дела, и едва ли имел в виду, что нам не повредит прямо сейчас небольшой скандал с членовредительством?

— С членовре?..

— Несомненно! — я радостно улыбнулся, не делая пока ни одного угрожающего движения, хотя одно спокойствие при подобных требованиях наверняка смотрелось неестественным и настораживающим. — Чтобы остановить меня, вам придется причинить мне вред. А насколько он будет оправдан — решать ведь не вам.

— Но вы же не станете…

— С чего вы взяли, что не стану?

— Вы хотите сказать, что способны поднять руку на младших по рангу? Я о вас лучшего мнения, сэр. — Какой подлый прием!

— И все-таки сейчас вы пойдете и доложите обо мне. Потому что в ином случае мне придется отказаться от своего ранга, от своих прав, и покинуть это королевство, которое я более не могу считать своим.

— Вы так не поступите, сэр. Я полагаю, вам следует успокоиться…

— Если сейчас я уйду отсюда, то уже не вернусь. Мне нечего тут делать. А у трона есть еще один наследник. Королевство ничего не потеряет.

— Хорошо, сэр, — кротко ответил лейтенант и посторонился, освобождая путь в коридор. — Если вы полагаете это правильным, я не смею вас задерживать…

Ловко. Разумеется, не допускает ни на минуту, что я могу говорить серьезно.

Я рассмеялся и, наконец, взявшись за золоченый эфес несерьезной электрической шпаги, частично извлек ее из ножен, будто рассеянно разглядывая, что это там у нас выгравировано на клинке.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});