Нить непрерывная (Часть 2) - Михаил Белиловский

- Оленька, дорогая, - вмешался Петр, - как же ему, советскому человеку, да не заметить дамской заинтересованности, когда мы о существовании бардака знаем только по анекдотам. Один из них могу рассказать. Вызвали в партбюро Рабиновича и предлагают ему, как члену партии возглавить публичный дом. Там из месяца в месяц план не выполняется. А он, бедняга: "Что вы, товарищи!? Манька скажет, я на следующей неделе не смогу, заседаю в профсоюзе, Танька, что выдохлась и берет три отгула. И что же мне тогда, - ложись, Рабинович, вместо них, и выполняй план? Да?"

Все посмеялись, а Дениса задело еще и другое.

- Черт возьми! - вздрогнул он, - одно лишь упоминание о Жорж Санд, Кларе Цеткин приводит меня в бешенство. Надо было сразу на корню уничтожить феминизм. Теперь пожинаем горькие плоды. Где она теперь женская теплота, материнская забота. Днем с огнем не сыскать. Как только окажусь на том свете, первым делом расправлюсь с ними. Ведь они и там могут повторить то же самое!?

- Не вздумайте, Денис, - выступила Аня, - ведь эти женщины фактически спасли человечество. Увидели, что с каждым годом мужики мельчают и добились определенного положения в обществе. Многое взяли в свои руки. Поэтому, слава богу, и живем пока.

- В том то и трагедия, что там с ними расправится невозможно, - угрюмо вставил Петр. - Потусторонний мир не материален. Там шастают одни духи. Ни тебе поймать, ни уничтожить...

- Мальчики и девочки, что ж это такое делается-то, а? - громко возмущалась Татьяна Андреевна, устраиваясь поудобней у стола в своем кресле, - выходит на том свете вожделенный стан Джульетты неощутим для бедного Ромео и сердце его больше никогда не воспламенится божественным пламенем. Надо же, остается нам, как можно быстрее, брать от жизни все и вся и без всякой оглядки.

В этот день Петр казался чем то озабоченным. Похоже, его преследовала какая то навязчивая мысль, с которой ему трудно было справиться.

- А вы, Татьяна Андреевна, верите в потустороннюю жизнь? поинтересовался Петр.

- Хотелось бы верить, но, чтобы со страстью, любовью, блаженством и в тесном единении тел и душ.

Петр улыбнулся с оттенком грусти и продолжал ту же тему в загадочном, приглушенном тоне, помахивая указательным пальцем у своего носа.

- А знаете ли вы, дорогая Татьяна Андреевна, что там в грядущем мире, не едят, не пьют, не стоят, даже и не сидят, не спят, не печалятся и не смеются, и..., если хотите знать, не совокупляются. Но зато не умирают.

- Батюшки светы, и даже не размножаются? Что же они там делают эти самые духи?

Сидящий поблизости Владимир насторожился. Не иначе, как назревает очередной розыгрыш. На Петра это было похоже.

- Они там постигают истинную сущность бога, - ответил он назидательно.

- Мне кажется, Петр, вы когда то там уже побывали и теперь вернулись на землю в качестве очевидца, - пошутила Тамара Алексеевна.

" Кажется, пронесло", подумал Владимир, глядя на успокоившегося Левчука.

Аня с упоением рассказывала о картинах Моне и других импрессионистов выставленных в музее Орсэ.

- Большую часть времени я простояла у этой экспозиции. Еще в Москве в Пушкинском музее я была поражена с каким мастерством и выразительностью показаны на одной картине Моне хмурые морские волны у выступающих скал, а на другой чуть слегка волнующаяся поверхность широкой реки у небольшого городка. И уже тогда поняла, какой это великий мастер водной стихии. Но то, что я увидела в музее Орсэ... гладь реки на закате, в полу сумерках, морская пучина при шторме, красочная палитра лилий на застывшей воде пруда, льдины на воде в оттепель, на закате... Поразительный талант.

- Я - отозвалась Жанна, - запомнила картину " Осень", которую я видела в Лондоне. Вода в глубоком заливе и отраженные в ней голубого неба, светлых облаков, строений на набережной и багряных деревьев и кустов.

- А, помните, - "Женщину с зонтиком"? - вмешалась в разговор Татьяна Алексеевна. - Все там в движении - ветер, облака, трава, шарф, платье. Поражает разнообразие цветов и оттенков. А вообще то, нет в природе более яркой волнующей красоты, чем красота и обаяние женского тела. И поэтому мне искусство Ренуара ближе всего.

- Напрасно вы, Татьяна Алексеевна, так выделяете женскую красоту, - в разговор вмешался Павел, который стоял у веранды, облокотясь руками об ограду, - в мире много чудесного и неповторимого. Вон посмотрите на этого длинноногого, лупоглазого теленочка, который только что вырвался из ворот на свободу и со всех силенок шпарит вдоль демонстрационной площадки. Какая горделивость очертания длиной шеи и головы. Стройные ножки. Залихватский хвостик. Просто загляденье. А вот и мамку выводят.

Внимание всех было обращено в сторону сельскохозяйственного павильона.

- Анна Соломоновна, помнишь, - продолжал Павел, - как тебя колхозники подбили подоить строптивую коровку в колхозе, куда мы с институтом нашим выезжали для спасение урожая. И ты довольно успешно с этим справилась, за что тебя они стали звать доверительным именем, Нюркой, и даже бригадиром тебя назначили.

- Было дело, - улыбнулась Аня. Еще помню историю с институтскими мужиками, которые с перепою на утро не вышли на работу. Пока я, как бригадир, мчалась по полю на повозке к ним, мое сердце клокотало от негодования. Я готова была тогда на все. Была бы мужчиной, полезла бы в драку, - Аня усмехнулась, - Но вместо этого, выпалила, что позвоню в институт и в наказание оставлю их на следующую смену, еще на две недели. В ответ разразился гомерический пьяный хохот. Их это нисколько не испугало, а даже наоборот. Такой подарок. Еще с десяток дней гудеть.

- Оказывается, у вас, Аня, немалый опыт борьбы с алкоголиками, - в разговор вмешался Денис.

- А, вспомнили? - засмеялась Аня и стала рассказывать всем случай на Володиной защите, - Представляете, до начала заседания ученого совета оставалось минут сорок, а представителя Бауманского института, то бишь, Дениса, который должен был представить свой отзыв, все еще нет. Володя мне, - поезжай, где хочешь, найди его, и привези сюда.

- Как только Анна переступила порог моего дома, - продолжал эту историю Денис, - я с первого же взгляда понял, что, несмотря на мой непотребный вид, и гостью, которая в это время сидела у меня, мне никак не увернуться от пронзившего меня насквозь негодующего взгляда. Я еще никогда в жизни не видел такого испепеляющего огня в глазах и такое угрожающее молчание.

- Ну, уж прямо. Слава богу, живы остались, не сожгла вас. Денис, я до сих пор так и не знаю, почему вы не пришли во время.

- Ах, ну да, у меня в это время была женщина, далекая родственница моя. Она из Сибири и привезла мне бутылку водки, " Камчатскую", семидесятиградусную... и я после... я спутал и решил, что защита на следующий день.

- Ну что ж, хорошенькая родственница и семидесяти градусная... Оно понятно. Но, что было дальше, - продолжала Аня, поглядывая на Дениса и оценивая, обидится он или нет. - Он под моим конвоем был доставлен на защиту. Когда наступило время, и ему надо было с отзывом в руках взойти на трибуну, я замерла от страха. Думала, вот-вот споткнется и упадет к ногам ученого секретаря на глазах у почтенных членов ученого совета. Но как он выступил?

- Ну, как же? Друг все - таки защищался. Да и работа вроде ничего.

Пока велся этот разговор Володя и Петр встали из-за стола и отошли к другому краю веранды, за которой видна была верхушка рябины, густо покрытая гроздями спелых оранжево - красных ягод. Там уселись за свободным столиком, закурили, и Володя спросил своего друга:

- Я понаблюдал сегодня за тобой, послушал за столом твой разговор и хочу тебя спросить, не случилось ли что?

Петр глубоко вздохнул, помолчал немного и начал свой рассказ.

- Сегодня утром мне передали письмо из Новой Зеландии от моего близкого друга по моей бывшей работе в этой стране. Он там местный житель, абориген. Долго, до тридцати пяти лет, пока не стал на ноги, не считал для себя возможным обзавестись семьей. Глубоко верующий человек и вместе с тем светский, современный парень. С подобным сочетанием встретить в наше то время подругу жизни, чтобы можно было жить душа в душу с ней, не так то просто. Но судьба проявила благосклонность к нему. Женился на очаровательной, веселой, общительной женщине. Внешне они оба не похожи на религиозных фанатиков. Они высокообразованные люди. Им свойственен широкий интерес к культуре, искусству. У каждого своя интересная работа. Вместе с тем вера и преданность богу - беспредельная. Посещение божьего храма в выходные дни, - дело непреклонное. По каждому случаю слышишь, - бог тому судя, бог благословен, с божьей помощью, тому божья воля. Не прошло и года - ждут ребенка. Счастье забило через край в ожидании малыша. Накупили массу вещей, строили планы, как лучше его вырасти и воспитать. А ребенок родился... мертвым. И, потрясенные изуверским несчастьем родители заявляют в конце письма смиренно: Значит, богу так угодно было...