Байки старого телемастера - Геннадий Гендин

Сияющая, жизнерадостная бабулька стояла возле стола, да и сам стол был на месте, вот только телевизора на столе не было.

— А где же телевизор??! — спросил я каким-то вдруг охрипшим голосом.

Лицо бабульки при этих моих словах засияло ещё больше, и, не скрывая гордости за своей поступок, она радостно сообщила:

— А я его помыла!

— К-к-к-как «помыла»??? — заикаясь, переспросил я.

— Как следует, помыла, со всех сторон. Так что, Вы не сомневайтесь, он теперь опять как новенький, весь даже блестит!

* * *

Ну, что, мои нынешние коллеги? Что, по-вашему, я должен был делать, и что сказать жизнерадостной бабульке, искренне убеждённой в том, что она совершила замечательный поступок, избавив от грязной работы такого симпатичного молодого человека. Ведь не мог же я, в самом деле, сообщить ей, что единственное, чем я смогу ей теперь помочь, так это вынести безвременно погибшее шасси на помойку.

Целая минута ушла у меня на титаническую борьбу с сами собой, после чего я так же широко улыбнулся старушке и сказал:

— Вот и прекрасно! Вы сэкономили мне уйму времени, а теперь давайте посмотрим, где же наш счастливчик. 

— В ванной он, где же ему ещё быть? Я решила, пусть до вашего возвращения он немножко обсохнет.

* * *

От милой старушки я ушёл поздно вечером, когда на улице вовсю горели фонари. В течение шести часов после моего возвращения с новым строчником я с помощью фена методично и скрупулёзно просушивал горячим воздухом каждую щель, каждый закоулочек в плотном монтаже, моля Бога, чтобы от горячего душа не пострадал силовой трансформатор.

Счастливая бабулька не отходила от меня ни на шаг, рассказывая всякие смешные истории, связанные с Иннокентием. Сам герой рассказов, важно нахохлившись, молча сидел на краю стола, сосредоточенно разглядывая внутренности телевизора. Только однажды он, словно очнувшись от гипноза, встал во весь рост, захлопал крыльями и заорал зычным голосом:

— Смир-р-р-р-на! Р-р-р-р-авняйсь!!!

От неожиданности я даже выронил из рук работающий фен.

— Перестань безобразничать, разбойник! — прикрикнула на Кешу старушка. В ответ Иннокентий повернул к хозяйке голову, вытянул вперёд шею и голосом, совершенно точно копирующим не только голос, но и интонации бабульки, прочирикал:

— Чистота — залог здоровья! Залог здоровья! Залог здор-р-р-р-ровья!

Я даже открыл рот от изумления. А бабулька засмеялась и объяснила:

— Это он, паршивец, меня передразнивает. Он очень не любит, когда я мокрой тряпкой протираю его жилье на шкафу.

* * *

К счастью для нас всех, телевизор удалось реанимировать, и к вечеру он нормально заработал.

— Знаете, мой младший внучок уже несколько раз предлагал купить мне новый телевизор с большим экраном, но если сказать по совести, Мы с Кешей к нему очень привыкли, как к родному, и не представляем, как мы будем без него…

Я заверил бабульку, что телевизор ещё послужит верой и правдой, а на случай чего оставил ей свой домашний телефон и сказал, чтобы она в следующий раз звонила прямо мне лично.

Мы расставались почти друзьями, а когда я проходил мимо шкафа, на который уже успел взобраться попугай, и помахал ему на прощание, он свесил голову и низким, пропитым и прокуренным голосом скомандовал:

— Отдать концы!!!

ПУТЕШЕСТВИЕ С НОРМИРОВЩИЦЕЙ

В начале «эпохи телевидения», в 1949-50 годах, большинством наших граждан телевизор воспринимался как настоящее чудо техники, а людей, разбиравшихся в этой технике, считали без преувеличения кудесниками. Рядовой телемастер, возвративший к жизни поломавшийся телевизор, выглядел в глазах клиента корифеем, которого встречали и провожали с благоговейным трепетом.

Впрочем, ремонт и особенно обнаружение причины неисправности и вправду требовали достаточно серьёзного понимания принципа работы аппарата, и в немалой степени — интуиции, в основе которой лежал постепенно накапливающийся опыт предшествующих ремонтов.

Наша братия очень быстро поняла, какие выгоды можно извлечь из этой ситуации, и не преминула ими воспользоваться. Первый шаг был сделан при определении норм выработки и тарифов. Не составило большого труда убедить руководство ремонтных служб в том, что починить в течение рабочего дня больше двух телевизоров абсолютно нереально. Руководство, в массе своей разбиравшееся в телевизорах не больше рядовых клиентов, вынуждено было согласиться.

Два — значит два. Так и было записано в «положении о работе разъездных радиомехаников». А для мастеров стационара, которые по идее должны были выполнять особо сложные ремонты, эта цифра была уменьшена ещё вдвое.

— А как же с загородными «точками»?! — дружно завопила братия. — Время на дорогу туда и обратно надо учитывать?

Руководство почесало в затылке и дополнило положение уточнением: при вызовах за черту города норма составляет три телевизора на два дня — по полторы штуки в день.

Это нас вполне устраивало: получив в понедельник у диспетчера сразу восемь нарядов на всю неделю вперёд можно было перечинить все телевизоры за один, максимум полтора дня, и до следующего понедельника спокойно отдыхать или заниматься «халтурами».

Можно было идти и другим путём: делать ежедневно не два ремонта, а четыре-пять, что при сдельной оплате труда существенно улучшало наше благосостояние. Немудрено, что в этой ситуации директор и главный инженер Ателье получали свои «твёрдые оклады» в размере 1300 рублей (в денежных единицах 1950 года), тогда как большинство «разъездных» зарабатывали вполне официально по 3…4 тысячи. Между прочим, в эти годы новый автомобиль «Москвич-401» стоил в магазине всего 9 тысяч, поэтому немудрено, что уже через год работы, по меньшей мере, половина нашей братии стали автомобилистами.

В конце концов, до руководства дошло, что, если нам, шутя удаётся вдвое и даже втрое перевыполнять установленные нормы, то самое время пересмотреть эти нормы в сторону ужесточения. С этой целью было решено осуществить реальный хронометраж полного рабочего дня тех шустриков, официальный заработок которых перевалил за четыре с половиной тысячи.

Одним из таких спринтеров оказался я.

* * *

Шёл апрель 1951 года. Весна полностью вступила в свои права, что сопровождалось соответствующим изменением состояния подмосковных проселочных дорог. Думаю, эта фраза для россиян не требует специального разъяснения.

Хронометраж моего рабочего дня был назначен на очередной понедельник, для чего мне заранее были выданы три наряда на ремонт двух КВНов и одного Т-2, и дополнительно ещё три наряда на тот случай, если я справлюсь с ремонтами досрочно. Все телевизоры «проживали» в посёлках Томилино, Ильинка и Кратово.

Также заранее, в пятницу, меня познакомили с моей будущей «хронометристкой». Ею оказалась хрупкая тщедушная девица, не старше двадцати лет, по имени Татьяна, работница планового отдела МБОН — вновь созданного к тому времени Министерства Бытового Обслуживания Населения РСФСР.

Условились встретиться в понедельник у пригородных касс вокзала ровно в 9 утра — официальному моменту начала моего рабочего дня. Поскольку для меня такие поездки давно уже стали привычными, я был экипирован в соответствии с сезонными особенностями, а мои кирзовые сапоги были готовы противостоять натиску раскисших дорог районного значения.

Как и положено любой двадцатилетней девице, Татьяна опоздала почти на полчаса, за что сильно извинялась и просила не информировать об этом начальство. Поскольку любое промедление сегодня было в мою пользу, я клятвенно пообещал, что этот факт останется нашей маленькой общей тайной.

Расписание пригородных электричек «своего» направления я знал более твёрдо, чем таблицу умножения, поэтому для поездки в первый пункт нашего назначения — Томилино — выбрал ту из них, которая отходила раньше других и по моим сведениям в Томилино как раз не останавливалась.

Очень довольные таким «успешным» началом рабочего дня, мы загрузились в электричку. Татьяна достала из сумочки «Акт хронометража», и внесла в него первую запись об отбытии из столицы. Пока она с сосредоточенным видом выводила часы и минуты отправления электрички, я успел ознакомиться с её экипировкой, которая навела меня на грустные размышления. То есть, зонтиком на случай возможного дождя она запаслась, а вот вид её красивых «лодочек» на среднем каблучке породил во мне нехорошие предчувствия.

Станцию Томилино мы проскочили без остановки довольно быстро, о чём я «спохватился», когда было уже поздно. Посокрушавшись немного о такой досадной оплошности, мы доехали до станции Быково, сошли с поезда, и старательно обходя полужидкие грязевые озера, перебрались на противоположную платформу. Учитывая наш печальный опыт, на этот раз тщательно изучили «расписание движения пригородных поездов» в сторону Москвы и выбрали именно ту электричку, которая на платформе Томилино останавливалась. Выяснилось, что такая электричка будет… третьей по счёту.