Ловушка для крысы - Марина Серова

— Куда поедем? — спросила я.

— К научной библиотеке. Знаете, где это? Мне нужно подготовиться к докладу.

— Отлично. По дороге и поговорим.

— Хорошо. Только я все уже рассказала.

— Все?!

— Но я правда не знаю, где Инна.

— Возможно, не знаешь. Но, наверное, догадываешься? — Я настойчиво посмотрела на Иннину заступницу.

Она густо покраснела и опустила глаза:

— Я не обязана вам отвечать.

— Как тебя зовут? — поинтересовалась я, сменив тон. Девчонка могла заупрямиться, и тогда все мои усилия пошли бы прахом.

— Аня.

— Так вот, Анечка, Инна попала в очень нехорошую историю. Если ты хочешь ей помочь, то должна мне рассказать все, что знаешь, — ласково объяснила я.

— В какую историю? — удивилась она.

Видимо, Инна не посвящала ее в свои дела. А измена мужу, с ее точки зрения, наверное, не попадает в разряд «очень нехорошей истории».

— Речь идет о жизни и смерти, — подпустила я значительности и тумана. И замолчала, чтобы Аня прониклась серьезностью ситуации, в которую попала Инна.

— Как она может быть такой легкомысленной? — раздосадованно воскликнула девушка после напряженной паузы. Вопрос, конечно, был риторическим, не думаю, что Аня ждала от меня ответа на него.

— Легкомысленной? — все же переспросила я исключительно для поддержания разговора. А сама подумала: «Ничего себе легкомыслие — две попытки убийства».

— Ну да. Инна действует только по велению сердца. А в последнее время просто с ума сошла. На лекциях в облаках витает, мечтает о чем-то.

— Из-за Антона? — попыталась угадать я.

— Так вы все знаете?

— К сожалению, не все. Часто она пропускала занятия?

— Да нет. Время от времени. Как все. Сегодня она первый раз совсем не пришла. Не знаю, что творится с ней, о чем она думает, как собирается сдавать экзамены…

— Насколько серьезны их отношения с Антоном?

— Она в него влюблена, как кошка.

— А он?

— Может быть, — Аня задумалась. — Он какой-то странный. Я не понимаю, что она в нем нашла. Инка говорит, что я не разбираюсь в парнях, что он — неординарная личность.

— Чем же он так неординарен?

— Он, кажется, песни пишет, стихи. Тоже мне, Высоцкий. Я так думаю, Инка просто с жиру бесится. У нее все есть. Острых ощущений захотелось, вот и развлекается.

«Ну и развлечения у нынешней молодежи», — подумала я, а вслух спросила:

— А где они встречаются?

— У него, наверное. У Антона своя квартира.

— Ты знаешь, где это?

— Я адрес не помню. Инка однажды брала меня с собой, еще в самом начале их романа.

— Но показать-то сможешь?

— Смогу, наверное. Только мне сейчас некогда.

— А мы вот что сделаем. Ты возьми карандаш и бумагу в «бардачке» и нарисуй мне план.

— Постараюсь.

Пока она рисовала схему, я задала еще несколько вопросов:

— Фамилию и отчество Антона знаешь?

— Только фамилию. Зубов.

— А возраст?

— Точно не знаю. Года на четыре старше нас.

— Что-нибудь еще можешь про него рассказать?

— Даже не знаю.

— Может быть, Инна что-то рассказывала?

— Нет. Она только расхваливала его с пеной у рта: какой он замечательный, умный, талантливый, красивый и т. д. и т. п.

— А друзья у него есть?

— Я его видела несколько раз в компании парней, но они скорее всего у нас не учатся. А из университетских… Попробуйте поговорить с Андреем Овчинниковым. Он, по-моему, знает Антона.

— Спасибо, Анечка. Ты очень помогла. — Я затормозила у библиотеки, взяла у нее чертеж и, прочитав, как намеревалась, небольшую мораль о том, что молодым девушкам не следует садиться в машины к незнакомым людям, отпустила ее.

Листок с нарисованной Аней схемой я положила на сиденье рядом и, заглядывая в него время от времени, отправилась в один из спальных районов Тарасова. Наконец подъехала к девятиэтажке, в которой, если Аня не ошиблась, должен жить Антон. Найдя свободное место между машин недалеко от нужного мне подъезда, приткнула туда свою «девятку», но выходить не торопилась. Нужно ведь запастись какой-то легендой на случай, если я застану беглецов дома. Хотя… Можно сказать, что ошиблась адресом. Спрошу какую-нибудь Свету или Катю. Извинюсь. Потом свяжусь с Сергеем, покараулю у подъезда, чтобы наши голубки опять не сбежали, и сдам Беспалову его жену лично в руки. Все гениальное — просто.

Я собрала волосы на затылке в аккуратный «конский хвост», достала из бардачка элегантные очки с простыми стеклами и посмотрелась в зеркало. Своим видом осталась весьма довольна: на меня взирала интеллигентная милая молодая женщина, то ли учительница, то ли скрипачка из консерватории, очень располагающая к доверию. Впору подойти сейчас к совершенно незнакомому человеку и попросить денег взаймы… Ведь отдаст все содержимое кошелька не колеблясь. Шучу, конечно.

С этим настроением я и отправилась на поиски квартиры Антона Зубова. Так, вот восьмой этаж. А вот и дверь, отделанная деревянными рейками. Судя по всему, я была у цели. Значит, скоро беготне за Инной придет конец. Я вдруг заметила, что волнуюсь. Сказать, что это меня удивило, значит не сказать ничего. За моими плечами было множество кровавых переделок, не раз подвергавших мою жизнь смертельной опасности, но я всегда сохраняла хладнокровие. Почему же заволновалась из-за какой-то вертихвостки? А может быть, дело вовсе не в ней? Может, я боялась, что, найдя Инну, потеряю повод встречаться с Сергеем?

Я тряхнула головой, отгоняя от себя глупые мысли, которые так некстати лезли в голову. Глубоко вздохнув, собралась и нажала кнопку звонка. Тишина. Я пыталась уловить хоть какой-нибудь звук по ту сторону двери. Безрезультатно. В квартире было тихо. Позвонила еще раз. Ответа не было. Я подождала несколько минут и постучала, делая это больше для очистки совести, чем в надежде, что дверь откроют.

Я уже собралась направиться к лифту, как вдруг открылась дверь рядом, и в ее проеме появилось прелестное существо лет пяти с огромными глазами и очаровательными кудряшками. Вероятно, мой стук долетел до обитательницы соседней квартиры.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась со мной пятилетняя кукла.

— Здравствуйте, — так же вежливо ответила я.

— Антона нет дома, — сообщила мне девочка.

Я заметила, что горло у этого ангелочка завязано платком. Наверное, маленькая соседка Антона болеет, гулять ее не пускают и она тоскует от недостатка общения. А тут вдруг я и, следовательно, возможность поболтать. Чем я и решила воспользоваться.

— Ты случайно не знаешь, когда он придет?

— Не знаю. Наверное, не скоро, — подумав, ответила девочка.

— Почему ты так думаешь? — поинтересовалась я, присаживаясь на корточки, чтобы ребенку было удобнее со мной разговаривать.

— Потому что, когда они уходили утром, у них была большая сумка. У нас тоже есть такая сумка. Мы с ней прошлым летом на море ездили.

«Да это не ребенок, а находка! Какая наблюдательность!» — отметила я про себя, а вслух спросила:

— Ты говоришь — они. Антон, значит, был не один?

— Ну, конечно, не один, — девочка укоризненно посмотрела на меня: и как только можно быть такой бестолковой, а еще взрослая. — Он был с тетей Инной.

— С тетей Инной, — повторила я. Значит, мы идем по верному следу. — Антон не говорил тебе, куда он поедет?

— Как же он мог мне сказать, если я их в «глазок» видела. Мама не разрешает дверь открывать.

— Меня ты тоже в «глазок» видела?

— Да.

— Почему же ты сейчас дверь открыла?

— Потому что мамы нет дома, она в аптеку ушла.

Мне стало страшно за наших доверчивых детей. Что, если бы на моем месте оказался непорядочный человек?

— Маму надо слушаться, — сказала я девочке фразу, которую она, наверное, тысячу раз слышала.

— Я знаю. А Кольке бабушка всегда говорит, что если он не будет маму слушаться, то вырастет таким, как Антон.

— Какому Кольке?

— Из сорок восьмой квартиры, в одну группу ходим. Только я сейчас болею…

— А почему твоего Кольку Антоном пугают?

— Вот еще, моего. Никакой он не мой.

— Хорошо, хорошо, — отступила я. — Но почему все-таки бабушке не хочется, чтобы он вырос таким же, как Антон? Разве он плохой?

— Плохой.

— Почему?

— Почему, почему… — устала от моих вопросов простуженная куколка. — Потому что он — накарман.

— Накарман? — удивилась я, не сообразив сразу, что малышка имела в виду. — Наркоман, что ли?

— Да, наркоман, — девочка выговорила новое слово с видимым трудом. Лучше бы оно так и осталось для нее чужим.

— А ты знаешь, что это такое?

— Это когда человек сам себе делает уколы, — девчушка явно передавала услышанный разговор взрослых. Чуть помолчав, она добавила: — От этого умирают.

— Какая ты умная! Все знаешь! — искренне восхитилась я соседкой Антона. Девочка смущенно заулыбалась и опустила глаза.