Дитя Севера (СИ) - Эберт Хайди

— Мне выпала честь проводить вас к алтарю, и это огромная честь для меня... Осторожно, ступеньки высокие... Все уже в соборе, ждут только вас... Такое несчастное стечение обстоятельств, эти волнения на границе... Церемонию отменять нельзя, а торжества... не беспокойтесь, по возвращении лорд-маршал устроит самый роскошный бал, он обещал королю пригласить его с супругой, — он подал знак стоящим у резных деревянных дверей солдатам, и те распахнули створки. — Аккуратно, порог высокий.

Ари замерла, вглядываясь вглубь собора, залитого солнечным светом. Лучи проникали сквозь витражи и наряжали все вокруг в золотисто-радужные наряды — даже коричневые скамьи казались оранжевыми и теплыми. Все выглядело теплым, кроме одной фигуры у алтаря. Мужчина, одетый в фиолетовый приталенный камзол, сверкающий вспышками драгоценных камней, казался бы чернильным пятном на безупречно чистом холсте — так бы изобразила его Ари, если бы рисовала эту сцену.

Ее муж, лорд-маршал Тэним Лингрэм, нетерпеливо выговаривал что-то окружавшим его трем офицерам. И они смотрели на него со страхом, который он действительно внушал. У Ари внутри как будто сердце заледенело, и она с трудом дошла до алтаря. Пришлось опустить глаза и смотреть на мраморный пол, лишь бы не видеть будущего мужа. Статного, с безупречно прямой спиной, широкоплечего, презрительно фыркающего что-то и отбрасывающего в сторону какой-то указ. Бумагу поймал адъютант и низко поклонился, что-то неслышно шепча.

Тэним Лингрэм был как сизое облако, грозовое, неумолимо приближающееся, которое того и гляди оглушит Ари разрядами грома. Вот адъютанта же оглушило — тот помчался по боковому проходу к выходу, бледный и с дрожащими губами. И этого молодого офицера, который вел ее до алтаря, как будто сдуло порывом ветра, куда-то назад — и все от одного мрачного взгляда.

Ари вся сжалась и даже не слушала, что говорил торопящийся священник, перед тем как объявить их мужем и женой, он спешил, глотал слова, и можно было бы посмеяться над тем, что у него получалось сказать, но не сейчас. Ари казалось, что она никогда не будет больше смеяться. И говорить не будет, только выдавит из себя «да» в ответ на вопрос, согласна ли она взять в мужья лорд-маршала.

А вот руки у Лингрэма были неожиданно теплыми и ласковыми, и приятные теплые мурашки побежали у Ари от кончиков пальцев до локтей, когда лорд-маршал взял ее ладонь в свою, заставив отпустить злощастный букет. Ари смотрела, как на ее палец надевают кольцо — золотой ободок в форме крыла. Да, грифон на гербе у Лингрэмов, наверное, это его крыло, широкое, почти в половину фаланги, украшенное какими-то блестящими фиолетовыми камнями. Как будто кончики перьев кто-то окунул в драгоценные чернила.

И Ари надо надеть такое же кольцо на его тонкие пальцы... нет, на портрете они казались тонкими, а по сравнению с ее выглядят сильными и цепкими. Ее ладонь тонет в его ладони, когда он сжимает ее дрожащие пальцы и поправляет свое кольцо. У него там сверкают не только фиолетовые, но и белоснежные искры, как у главы семьи: все цвета с герба использованы при изготовлении кольца — и золото, и пурпур, и белый.

Что бы ни думать, лишь бы не отшатнуться — вот, муж поднимает ее вуаль, она опускает глаза, чтобы не встретиться с ним взглядом, тот и так прожигает насквозь, становится невыносимо жарко и еще страшнее.

Лорд-маршал резко выдохнул — как змея зашипела, но змеи вряд ли могут с таким презрением прошипеть «испуганное дитя» — мазнул губами Ари по щеке и едва ли не потащил ее к выходу, резко выговаривая, словно она уже успела в чем-то провиниться:

— Я вынужден вас оставить, поговорим после, мне есть что с вами обсудить, как, полагаю, и вам со мной.

Ари кивнула, не зная, что сказать. Лед, сковавший сердце, медленно таял, оставляя после себя какую-то странную слабость.

Муж оставил ее на пороге собора, как она и мечтала, но не в сопровождении того улыбчивого офицера, а с мрачной полной женщиной, одетой в черное глухое платье.

— Называйте меня Розалинда, — ответила та на незаданный вопрос. — По распоряжению вашего мужа я буду вашей компаньонкой все то время, пока лорд-маршал отсутствует. И сейчас мы направимся в его городской особняк, где дождемся его возвращения. Я уже приказала прибрать несколько комнат и подать нам обед.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— И как долго он будет отсутствовать?

— Вам есть разница? — хмыкнула Розалинда.

— Безусловно, всякую добродетельную жену должно заботить, где находится ее драгоценный супруг, — всплыли в голове у Ари чьи-то слова. Может, это сказала одна из портних? Или еще раньше кто-то. — Жена должна быть готова встретить мужа и не пропустить момент, когда он вернется, не спать, не уходить за покупками, не болтать с соседками или компаньонками и не замечать своего...

— Этому вас учат в монастыре? — Розалинда вдруг рассмеялась и стала как будто моложе на десяток лет. — Деточка, ты ни в одно слово не веришь, а так складно говоришь.

Ари неуверенно улыбнулась, и Розалинда снизошла до объяснений:

— Лорд Тэним приедет через два часа, он настаивал, что должен поговорить с тобой. А потом мы отправимся в замок, а он вряд ли будет нас сопровождать.

Наверное, это хорошо. Ведь можно хотя бы что-то разузнать. Розалинда казалась вполне подходящей кандидатурой для того, чтобы выпытать у нее несколько тайн или выспросить крохи информации — как получится. Но верить ли ей? Верить определенно не стоило.

Глава 11

Дорога до особняка оказалась очень короткой, и Ари так не поняла – что из себя представляет Розалинда. На первый взгляд, та была добра и словоохотлива – и становилось легче. И сейчас, пока они шли до кареты, Розалинда сыпала никому не нужными объяснениями, как будто это были горошинки, круглые и звонкие, они отвлекали Айри своим шумом.

– Я экономкой у нашего лорд-маршала работаю, в самом замке. Но вот он попросил с тобой проехать, чтобы, сам сказал, с тобой познакомиться. Ведь ты хозяйка замка, нам с тобой теперь про хозяйство говорить. Лорд-маршал – ему что до хозяйства? Его доля солдатская – куда прикажут, туда и отправится. Он и не заметит, что занавески в его комнате менять пора. И в еде непривередлив, не то что господа, которые так и шастали к нам на приемы, пока матушка его жива была… А лорду Тэниму у нас не до приемов, не понимает, что в замке должно быть все как положено, изысканно и красиво, а не как, господи прости, в казарме – пусто, чисто и бедно. Позор, перед соседями стыдно. Денег-то у нас в избытке.

– Но я не знаю, что вам приказывать, чтобы было красиво и не стыдно, – сказала Ари, с ужасом представляя себе все распоряжения, которые надо дать, что учесть, за чем следить…

А если она не справится, то… то что?

У них в монастыре была экономка, сестра Лимерия, и она вечно металась из угла в угол. То ругалась с крестьянами, которые привезли плохое зерно, то распоряжалась на кухне, что приготовить для дорогих гостей, то собиралась в город за украшениями для храма, то контролировала ремонт крыши, покрикивая на рабочих. Воспитанниц близко не подпускали к крылу, по крыше которого ходили рабочие, но зычный голос экономки был слышен издалека. И Ари придется стать такой же?

– Ой, не пугайся, деточка, не такое уж у нас хозяйство, да и Корнеля, нашего управляющего, мы к тебе не пустим сразу, вот от него с его тетрадкой с цифрами голова кругом пойдет. Он нудит-нудит, с ума сойти можно. Все медленно будем делать, да не торопясь, постепенно научишься всему. Я же научились за пару лет. Я тебе помогу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– А если нет? Если не научусь?

– Ты же умница, по глазам вижу, научишься. Да и не так уж это нужно. Разве что захочешь сама. Вот до замка доберемся, устроишься там, поймешь, что к чему, и видно будет. Матушка лорда Тэнима вот в хозяйстве ничего не смыслила – и ничего, замок не развалился.

Ари почему-то смутилась от безыскусной похвалы и успокоилась. В конце концов, она сама хотела вникнуть в семейные тайны, а как еще это сделать, если ни с кем не общаться? Или в лоб задавать странные вопросы? Розалинда сама ей подсказала выход – так, за разговорами о хозяйстве ненароком проболтается кто угодно. Ведь Розалинда уже упомянула матушку лорд-маршала и его склонность к простой еде. Немного, кажется, но для первого разговора – очень много.