Земля без Пощады. Главы 1-9 - Александр Маслов

У дверей "Горячего Лося" Гусаров задержался, размышляя, стоит соваться в трактир. Не будет здесь Снегиря, тем более в это время. А появляться лишний раз перед ненужным народом как бы неумно: если Бочкаревские в поселении, то глядишь, весть, что пожаловали ходоки из Оплота, докатится до них. Сейчас лучше без этого, лучше все тихим сапом разнюхать, разведать. И пусть для Бочки встреча с ним, Гусаровым, вскочит неприятной неожиданностью, чем повернется наоборот. Хотя, эти ублюдки, должны быть готовы к любой неожиданности. Ведь знают, что двое из группы Ургина выжили. Знают…

– В лавку к Шуму идем, – решил Олег и направился мимо Администрации к строению, похожему на обычную для Придела избу, только с островерхой крышей и розовым полотнищем, колыхавшимся над входом на шесте. Когда-то на полотнище значились толстые буковки Ф&Ш, что вероятно означало Францев и Шумский. Только нет больше господина Францева – забрали волки всего в полукилометре от ворот поселка. И от буковок осталась одна тень.

На улице сегодня людей больше чем обычно. Кто-то с пыхтением тянул сани утяжеленные вязанкой дров, деревянные полозья задирались то за острую наледь, то за камни, оголившиеся по оттепели. Кто-то пер с цеха мешок с опилками. Возле кузницы, чадившей в небо чернявым дымком, толпилось аж с десяток парней. Мужик с седой бородой в ушанке набекрень прокладывал проход в снегу между избами. Справа стучали молотки – сколачивали каркас какой-то тяжелой конструкции. Две барышни лет тридцати, раскрасневшиеся, веселые, о чем-то болтали за углом Администрации.

Сейфулин первый добрался до входа в заведение Шумского и осторожно приоткрыл дверь.

– Ну, заходь. Чего скребешься как крыса? – раздался голос хозяина, давно скучавшего в полумраке возле остывающей печи.

Окон в лавке, как и в большинстве домишек Придела, нет. Откуда брать стекла? По первому опыту делали взамен окон небольшие щели и затягивали полиэтиленом. Только опыт вышел неудачным: при первых же шаловливых ветрах, пленка в лохмотья. Вот и отказались. И для тепла так менее расточительно.

Горели в торговом зале – если так можно назвать помещение дюжину шагов шириной – две спиртовки. Синие огоньки едва выхватывали из темноты горбоносую физиономию Шумского, отделанную от уха до уха черно-курчавой бородищей. Но как гости зашли, торговец зашевелился: мигом вспыхнули смоляные лучины: прилавок так и заиграл не ярким, но от того еще более пленительным светом.

– Здоров, Николаич, – Асхат пожал ладонь хозяину и подвинулся, пропуская Гусарова.

– Эх, ходоки-ходоки, – Шумский пришлепнув губами, улыбнулся. – С чем на этот раз?

– Кстати, насчет крыс, – Олег облокотился о широкую доску, за которой напротив его, так же облокотившись, расположился лавочник. – Чуть не доходя до Восточной Берлоги, видели мы их ровно вчера.

– И что? – хозяин нахмурился, будто ожидая подвоха.

– Да ничто. Море целое. Топали на север. Столько, что заполнили все от леса до распадника. Я так мыслю, если бы они взяли чуть западнее, то вашему Приделу был бы пушистый писец, – пояснил Гусаров.

– Олежек, не надо таких предположений. А то, не дай тебе боже, сбудутся нахрен, – Михаил Николаевич помрачнел, и блеск в темных глазах поутих. – Наслышаны мы об этой напасти. Пока стороной обходит, и лучше ее не трогать даже в мыслях. Давай по делу, с чем пожаловали?

– На этот раз "за чем", – поправил его Сейфулин. – Без товара мы. Вот думаем, что у тебя взять, если придется скоро в дорогу.

– А надо что? Ты ж знаешь, цены у меня самые милые, и есть почти все, – хозяин повернулся, обводя рукой ниши и полки, начинавшиеся от печи. – Я ж по сути для вашего, ходоковского брата живу!

– Вернее будет не "для нашего брата", а "на нашем брате", – хмыкнул Гусаров. – Ладно, шутим, Николаич. Мы пока так, прицениться. Может, что отложить с прицелом на ближайшее время. Положение у нас затруднительное, с деньгой туго. Вот мы пока чешем репы, думаем.

В чем не кривил Шум, так это то, что для ходоков у него имелось все или почти все из востребованного в переходах между поселениями. Хочешь, теплая одежда, если твоя подралась – меняй на новую с доплатой. И шубы были в запасе волчьи подешевле, медвежьи, соболя и песца подороже – вон они, блестят в правом углу ладным мехом. И куртки старенькие, но добротные в ассортименте. Штаны, свитера, обувь разную можно подобрать по размеру. Всякая походная утварь – не перечесть. Успел ее набрать Михаил Николаевич почти за бесценок, когда народ оседал в Пещерах и больше думал о теплом месте и пропитании. Оружие у Шума так же водилось: несколько достойных ружей, пара карабинов, штуцер и снайперка красовались на самой заметной полке. Ниже под петлями капроновой веревки несколько ПМов, ТТшки, "Кедр" и огромный выбор никому не нужных травматиков. Главное Шумский всегда имел в заначке самые дефицитные патроны, в крайнем случае, мог подсказать, где какой раритет раздобыть. А вот жратву у него покупать не стоило – ее разумнее в пещерах, в Хряповых лавках.

– Палатку и два спальника надо, – проговорил Гусаров, глядя в глаза Шуму.

– "Арктик Фокс" – только одна такая, как раз на четверых. Полиамид, легкая, всего шесть кило. Двенадцать штормовых креплений, алюминиевый каркас, – вкрадчиво обрисовала лавочник. – И спальники подберем. Есть два …

– Ты постой, постой. Цена? – остановил его Сейфулин.

– Палатка почти новая. Может, пару раз ставилась. И это же "Арктик Фокс", ребята! За двадцатник отдам.

– Целковых? – полюбопытствовал Олег, хотя куда им такой шик, если вместе с наследством Кучи набиралось всего шестнадцать целковиков плюс пять скребцов. Еще есть серебро, но его уже не в счет. Ну отдадут все за палатку и спальники, а дальше что?

– Нет, скрябовых, разумеется, – Шумский потряс монетой, затем потер ей нос.

– Извини, Николаич, мягко говоря не тянем даже на алюминиевый каркас, – признал Гусаров. – Нам попроще и двухместную.

– "Феррино" – итальянская. Двенадцать скрябцов.

– Не, – Олег мотнул головой. – Сказал же, мы в затруднительном положении. На мели, в общем. Можешь подобрать что-нибудь совсем простенькое, чтобы поместиться в десять целковиков. Палатку, пусть простая, тертая брезентуха, и спальники в эти же деньги. И пару задрипанных рюкзаков, если выйдет, бонусом.

Шум снова помрачнел, словно вспомнив о крысах, убрал монету в карман и сказал:

– Давай так, Олежек. Пороюсь в закромах. Поскольку тебя и Асхата я с особенностью уважаю, то может и найду чего к завтра. Да, – спохватился вдруг лавочник, – с медикаментами что? Куча мне обещал по списку.

– Ничего. Без товара мы, – Сейфулин кивнул и миленько улыбнулся выглянувшей из-за шторы Ларисе. Красивая, стерва, но еще молодая. И Шум ее от себя ни на шаг.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});