Аська - Игорь Михайлов

тюремное калечит воздержанье

и психику уродует людей...

Он наверстает все - вдвойне, втройне

не посрамит своей мужицкой чести,

лишь только б по-людски, наедине

хоть ночь одну бы провести с ней вместе!

Емуо н анужна, она одна!

Лишь сн е й- с такой испорченной и милой,

все то, что дремлет, вспыхнет с новой силой,

вулканом лаву выбросив со дна!

Тут в монолог его привычно влез

со "стансов" тех надыбавший слабинку

(ему разоблачать нас не в новинку!),

двойняшка-скептик, фаустовский бес:

- "Ах вот как ты заговорил, дружок?

Уже готов равняться ты с вулканом?

Не потому ли, что заметно впрок

тебе пошел твой блат с Васьком-смутьяном?

Вкусив того аванса, ты ж, злодей,

привык торчать у кухонных дверей,

как бы притягиваемый магнитом,

толкаем в спину волчьим аппетитом.

Нет, ты не "соглашался", ты - молчок,

ты втихаря... Но ты припомни, олух,

как понимающе взглянул Васек

в твои глаза, опущенные долу!

Канючишь, сам с собою лицемеря:

а вдруг, мол, как-то избежим потери?

Развел тут нюни: "Ах, мне жизнь не впрок...

Ах, чаинька моя... Ах, Ася, Ася..."

Да будто бы без твоего согласья

не обошелся шебутной Васек!

Что ж, сделай вид, что закален, как сталь,

и свой позор красивой фразой скрась-ка...

О, лжеромантик, фраер, пинчер, враль,

слизняк и трус - на кой ты нужен Аське?

Уж кое-как раскочегаря прыть,

ты должен был, кретин, пробел восполнить:

здесь, на колонне, счастья миг ловить,

чтоб как-нибудь на склоне лет припомнить!

Тот миг в любви, упущенный бездарно,

он и на воле-то невозместим.

Раз ты не взял заветного плацдарма

в разгар атаки - распрощайся с ним!

Ну, а по правде - это все трепня:

ты глуп, как пень, иль даже как три пня!

Доверься-ка ты лучше подсознанью,

что преградило путь твоим желаньям.

Спрячь стыд в карман. Утешься: между нами,

тебе неполноценность не грозит.

Учти условия: Васька устами

неп р а в д али сермяжная гласит?

Мораль сей басни - острая, как нож:

с харчей таких (мы знаем не заочно!)

хоть помереть, пожалуй, не помрешь,

ебать же не захочешь - это точно!

Коль стал причастен лагерной породе,

гони ты взашей праздные мечты.

Тыб е зтого котла - к любви не годен,

аст е мкотлом - любви лишишься ты!..

О, сколь непоэтическая тема!

И смех и грех... И как же ты горька,

лишь в лагерях возможная дилемма,

коллизия лишь для одних зэ-ка!

Напрасно, братец, тысячи преград

ты в мыслях возводил поочередно,

чтоб убедительно и благородно

внушить себе, что зелен виноград.

Все аргументы отведя рукой,

подтекст мы обнаружим здесь такой:

поддавшись чувствам, возлюбя ретиво,

ты перекинешься - и чуни врозь!

Увы, тут не до жиру, быть бы живу,

копи гормоны - выживешь авось.

Завязывай с любовью. Все. С концами.

До лучших дней. Нам трусость не в укор.

Смешно же с лагерными жеребцами

вступать в "науке страсти нежной" в спор!

Тебе перечить не хочу нимало:

чай, Аськи не валяются навалом...

Но у тебя характер не такой...

Ты лучше вот чем сердце успокой:

прими ее как факт, как эпизод,

внезапно скрасивший твои скитанья,

как праздничный, веселый анекдот,

этюд, приятный для обозреванья.

Ты, может, выживешь, пройдя бои,

и там, за дымкой лет, под гром оваций

прочтешь ты строчки новые свои,

которымт ев подметки не годятся;

быть может, ты и впрямь, без дураков,

воспев лежневки наши и болота,

ей посвятишь прелестный цикл стихов,

о коих судят по большому счету! *)

И, может, было бы тебе больней

(представь на миг, одолеваем страхом!),

когда быв п р а в д убыл ты близок с ней,

ип о с л еэтого пошло все прахом? **)

Нам этот затянувшийся рассказ

на том и кончить бы. Светло. Лирично.

Все сбалансировано преотлично

и сказано немало теплых фраз.

Но долг неумолимый летописца

толкает нас за правду-матку грызться,

быть ей, сердешной, верным до конца:

"ужасный век, ужасные сердца"!42)

Вы думали, что это все? Ан нет:

еще раз в сторону вильнет сюжет.

Был Скорину в тот Первомай приятный

еще один сюрприз преподнесен.

С Васьком он свыкся: просто скверный сон...

Проснусь - и все воротится обратно!

Здесь, как в картишках, в лагерной судьбе:

вчера фартит ему, сейчас - тебе...

__________________

*) Не Аське ли посвящено такое прекрасное четверостишие:

Слова ей не скажу нежнейшего,

но такая тоска - нет сладу с ней:

потерявшееся - нужней всего,

недоставшаяся - всех сладостней!

**)Да, между прочим, кстати ли, некстатиль,

хочу задать тебе вопрос, читатель:

на место Скорина пытаясь встать,

скажи, с ним вместе от тоски немея,

что легче: не имевши потерять

иль потерять, но хоть бы раз имея?

Какое выскажешь на этот счет ты мненье?

Какой бы вариант ты сам избрал?

Ответ зависит от мировоззренья,

от темперамента et cetera...

А может, все ошибкой станет завтра?

Ведь за ноги он не держал их, правда?

Но тут Керим... Черт знает что! Керим

повадился ходить в палату ночью...

И как вести себя, не знаешь, с ним!

То щурится, то скалится по-волчьи,

посверкивает юркими глазами

из-под припухлых азиатских век...

Что это: спецконтроль или экзамен?

Да нет - влюбился дьявольский узбек!

Сомненья нет. Он ждет мытья полов.

Сидит молчком, не тратя лишних слов.

А та - по полу ерзает и всяко

пред ним повертывается, чертяка:

то стройно-заголенными ногами,

то роспахом халата на груди,

посматривая, как двумя углями

он на нее, собачий сын, глядит.

Цыганочка то лыбится слегка,

то смотрит на него темно и длинно,

и, разумеется, не беспричинно:

кандидатура - попрочней Васька!

Пол вымыт. Представление окончено.

Он, что-то бормотнув про добрый сон,

бежит к себе, как бы гонимый гончими:

сеансу набирался, знать, и он.

Капризы Томки, может, надоели?

Иль от однообразия ослаб?

В момент перемещение в постели

произведет, а Томку - на этап!

Ему раз плюнуть при подобном блате.

Отвратно, тошно Скорину в палате.

Беззвучно кроя в лагерь и в закон

(гори весь ваш сельхоз и не погасни!),

истерику закатывает он

(конечно, про себя: так безопасней):

"О боже мой, как будто спелись - хором!

Да я кладу на вас на всех с прибором!

Как в анекдоте: спите как хотите! 43)

Хоть вверх ногами по полу ходите!

Скорей, скорей отсюда когти рвать!

Хоть на режимную, но обрываться!!

(И вновь, как сивый мерин, врет он, братцы:

о п я т ьза тачку?Д о х о д и т ьопять?)

Однако же до тачки не дошло

и Скорину по новой повезло.

Судьба к нему по-свойски отнеслась,

в Керима обернувшись очень ловко,

и он отправлен был наладить связь

с таежной "дальней подкомандировкой":

там (где-то вовсе на краю земли)

заготовляли сено фитили.

Там -с а м хозяин. Чуть не на свободе.

Дадут лошадку объезжать угодья.

Придурки даже рыбу ловят там,

гужуются - как и не снилось нам!

Грибки да ягодки. Речушка. Травка.

А что? Чем не почетная отставка?

Вот здесь была б и Аська в самый раз...

Как ты некстати, счастье, дразнишь нас!

Да, в жизни Скорины не пропадают,

как можно видеть по его судьбе:

он осторожен, бережлив к себе,

чего и нам с тобой, мой друг, желаю.

Конец? Еще минуточку терпенья:

и в заключении - нельзя без заключенья!

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ,

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ,

где героям трагикомическим противопоставляются герои трагические и где автор роняет несколько робких слов потомкам и прощальных - своей поэме.

Предвижу возраженье: пошлый стих

героев пошлых славит безыскусно.

Ну хорошо: я б обновил их чувства,

взаимной страстью наделил бы их.

А дальше что? Источник горших бед

любовь среди зэ-ка...Не зря в народе

трагических легенд так много ходит

про лагерных Ромео и Джульетт.

А горькая любовь к зэ-ка вольняшки

сестрички, сострадательной бедняжки?

Две нежных фразы, два объятья наспех,

и вдруг обрушивается удар

угрозою стрелка: "Что, дура, паспорт

не терпится сменить на формуляр?"

Я мог бы показать, какие муки

испытывают люди при разлуке:

как два любовника у вахты, зная,

что больше им друг друга не встречать,

стенают, в памяти запечатляя

безумных уст последнюю печать...

Как, слив два голоса в единый крик,

обнявшись судорожно, эти двое

скабрезных комментариев конвоя

не слышат в этот миг - в прощальный миг...

Трагедия была б - хоть волком вой,

а не трагикомедия, как ныне...

Нон а шгерой, как видим, не такой,

да и не та, конечно, героиня...