Рейтинговые книги
Читем онлайн Случай со шхуной - А. Михалев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

Установленный для пленников режим наводил их на размышления. «Боятся, чтобы не утонули или не сбежали… А нельзя ли, действительно, сбежать?.. Нет, бежать некуда. Вот освободиться, пожалуй, можно…»

На третьи сутки к вечеру американцы стали оживлённо и громко переговариваться, чаще забегать в каюту, прибирать вещи. «Видно, к ихней Америке подходим. Вот посадят там за решётку и — пиши прощай…»

— Ну как дела, Майк? Ночью войдём в порт или завтра утром? По-моему, ветер крепчает, и завтра будет настоящий штормяга, а вы как думаете?

— Я шкипер, мистер Вуд, а не пророк Исайя, и делать предсказания не берусь. Но завтра мы войдём в Ном.

…Когда поздней ночью раздался храп Хоукса, Илюхин, извиваясь, подполз к Кравченко.

Вот он тыкается лицом в солдатский ремень приятеля, стараясь зацепиться своим кляпом за пряжку ремня. Но это не удаётся. Проходит пять, десять, двадцать минут. Наконец, мохры кляпа за что-то зацепились, и саратовец вытаскивает его изо рта. Делает глубокий вздох. Быстро находит губами связанные руки Кравченко и принимается развязывать их, дёргая зубами извилины верёвки, завязанной морским узлом. Проходит полчаса, прежде чем ослабевает узел. Но лишь только ослабел — через минуту руки Кравченко свободны. Вдруг по трапу шаги. Кравченко поворачивается лицом к стене, закрывает собой развязанные руки. Входит матрос. Бросает мимолётный взгляд на бойцов — это не его добыча, — и ничего подозрительного не замечает. Уходит. Кравченко быстро освобождает от верёвок свои ноги, развязывает верёвки на руках Илюхина. Напряжённо вслушиваются. Хоукс храпит. Украинец берёт со стола большой и тяжёлый кувшин и… ставит его обратно. Крадётся к Хоуксу, поднимает кулак. Х-р-рясь! Кувшином можно череп разбить, а кулаком только оглушить, к тому же наверняка.

Кравченко быстро ощупывает американца, находит револьвер, перекладывает в свой карман. Опять шаги.

— К двери! — громко шепчет Илюхин.

— Годдэм! — распахивает дверь Хенриксен и… в тот же миг летит с ног.

Его немедленно связывают.

Кравченко лезет в шкафчик, достаёт галеты и ветчину. Они жадно пьют воду и закусывают.

— Светает, Мыкола.

— Давай торопиться, Гриша. Пойдём на палубу, свяжем ещё тех матросов.

Илюхин берёт у связанного Хенриксена из заднего кармана браунинг, и бойцы выходят из каюты.

Увидев их с револьверами в руках, матросы застывают, выпучив глаза, и поднимают руки вверх. Их тоже связывают…

На востоке разыгрывается заря; видны очертания земли. Это — Аляска. В утренней синеве на северо-востоке бледный свет маяка. Это — вход в порт Ном. Свистит в мачтах норд-ост, огромные валы гонит он, и «Голиаф» то и дело влезает на очередную волну, чтобы, взобравшись, тотчас скатиться с неё.

— Мы сами, браток, теперь капитаны и хозяева! — весело кричит Илюхин. — Что будем делать? Вот фарт!

Удивительное дело: качка на пограничников не действует.

Кравченко взглядывает на восток, поворачивается к западу и направляется к штурвалу. Лукаво усмехается:

— Ох, друже, зараз я такой важный, аж сам соби боюсь, — и добавляет: — Зараз пийдем до дому. Крути ось чёртову колесяку…

И он налёг на штурвальное колесо. Шхуна медленно, нехотя стала поворачиваться. Боковая волна плеснула на палубу, судно дало сильный крен.

— Бачь, яка проклятуща штука: не хоче идти до нас.

— На бога, сволочь, берёт!

— Всяка вошь своего кожуха держится…

— Что будем делать?

— Треба трошки помузговаты…

Посоветовавшись, пограничники спустились вниз, в кубрик, и ещё раз закусили, но уж как следует.

— Смотри-ка, жив! — удивился Илюхин, глядя в лицо Хоукса. Они осмотрели его. На лбу и на голове разведчика была огромная опухоль. Они его связали. — Учись у нас связывать… уж, не бойсь, не развяжешься, — приговаривал Илюхин, скручивая американца.

— Придётся эту падаль везти с собой, Гриша. Заметив боязливый взгляд Хенриксена, Илюхин постарался ему объяснить:

— Будь бы дело на Волге, ты бы у меня, змеиная твоя душа, пошёл, конечно, к ракам в гости. Но пограничники и с подлецами вежливы. Повезёшь нас обратно в Анадырь, сэр.

Но шкипер ничего не понимал. Тогда они обвязали его кругом туловища манильским тросом, руки развязали, а ноги оставили связанными, и в таком виде втащили в штурвальную рубку.

Здесь Илюхин помахал у него под носом браунингом. Шкипер, зажмурясь, опустил голову.

— Не пужай, Мыкола. Вин и так злякався.

— Небось, держать тебя он не боялся…

— Так вин же мериканец!..

— Вот что, Америка, вези нас обратно в Анадырь, понял? Обратно…

И недавние пленники стали показывать на запад, делать повороты кругом, показывать руками, как должна повернуть шхуна, кричать: «Анадырь, Анадырь»… Долго лупоглазый шкипер смотрел на них, как бы раздумывая и не понимая. И долго, всё горячей и горячей, они объясняли ему. Наконец, он решительно взялся за штурвал и повёл шхуну прочь от Аляски.

— Ага, понял. Даёшь Анадырь! — прогремел Кравченко.

— Иес, иес, сэр, — бормотал Хенриксен, глядя на пограничников глазами собаки, ожидающей удара.

Подгоняемый попутным ветром «Голиаф» начал быстро удаляться от берегов Америки.

Связанного разведчика заперли внизу, в кубрике. Там же находился и один из матросов, тоже связанный, второй нёс вахту. Через сутки их поменяли местами. Еду шкиперу носили в рубку.

— Кушай, мистер, кушай, а выпить не дадим. Эта штука не приводит к добру. Даже в воду и то, бывает, сонный порошок подсыпают, — балагурил Илюхин, давая шкиперу есть.

— Кажешь — добру… Хиба ж вин хотив нам добра? — философствовал Кравченко. — Вин пийшов до нас за овцами, а прииде зараз до дому сам стриженый.

И Кравченко окидывал шхуну хозяйским взглядом, шёл проверить кубрик, заглядывал на компас…

Двое суток не спали пограничники. Особенно тяготился этим Кравченко, Илюхин его утешал:

— Нам, Гриша, ничего. Нам пофартило: когда в Америку нас везли, так мы выспались. Вот ему, конечно, потруднее. Только и утешенья, что, может, в последний раз…

На другой день к вечеру, подгоняемый ветром, «Голиаф» опять подходил к посту Ново-Мариинскому. Но американского флага на нём уже не было. При взгляде на невзрачные домишки поста, показавшиеся на этот раз близкими и родными, при виде бежавших к берегу товарищей пограничников у возвращавшихся бойцов что-то ёкнуло в груди и радостное чувство охватило их. Илюхин фальцетом, как он пел на Волге под саратовскую гармонь с колокольцами, хватил во всю силу сложенную им в ту же минуту частушку:

«Волга, Волга, ах, мать широка-а-а,Д-заливает берега-а-а.Моя милая далёко-о-о,Ждет меня, д-эх моряка-а-а…»

А Кравченко, увидев спешащего на берег комиссара, оглушительным, достигшим противоположного берега лимана басом обрадованно гаркнул:

— Здоровеньки булы, товарищ комиссар!..

Стоит ли утомлять читателей описанием встречи?

Люди нашего поколения знают, как встречают солдаты своих товарищей, считавшихся погибшими или пропавшими без вести, знают и представляют, какие ведутся при этом разговоры, расспросы, рассказы о том, что и как произошло в начале, как и что случилось потом…

Американцев подвергли допросу.

— Чем вы оглушили наших пограничников? И зачем? — спросил Букин на допросе капитана американской службы разведки Хоукса.

— Я подсыпал в бак, из которого они пили воду, сильное снотворное фирмы Мерк, рассчитывая, что они уснут после первой же кружки. Но эти парни пили кружку за кружкой и не засыпали. Я решил, что снотворное испортилось., Поэтому оглушил их… Бил кастетом.

— Но вы могли убить их!

Американец усмехнулся.

— У вас, русских, есть пословица: лес рубят — щепки летят.

— Вы даже знаете русские пословицы?! Есть такая, есть… Но есть и другая: змею в живых не оставляй, а отрубай ей голову, иначе она укусит второй раз…

Чем закончилось всё это происшествие?

Команду шхуны отправили в Петропавловск-Камчатский вместе с арестованными участниками убийства первого Анадырского ревкома. Организатора этой банды убийц арестованные опознали в мистере Генри Вуде, он же мистер Джексон, он же капитан Хоукс.

Арестованных увезли из Анадыря на сторожевом корабле; их охраняли бойцы Первого Чукотского отряда, в том числе направленные в распоряжение командования Илюхин и Кравченко, получившие прозвище «моряки».

Командование объявило Илюхину и Кравченко благодарность за решительность, смелость и преданность советскому народу, но затем они по месяцу отсидели на гауптвахте за недостаточную бдительность.

Комиссар Букин после этого происшествия с каждым новым пополнением проводил обстоятельные беседы о необходимости строгого соблюдения пограничниками своих обязанностей, правил и инструкций. Эти беседы он начинал с воспоминаний казуистических происшествий с часовыми.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Случай со шхуной - А. Михалев бесплатно.

Оставить комментарий