Ипотека в Российской империи - Наталия Проскурякова

Уже первые шаги банка показали необходимость внесения коррективов в его устав. Средства банка, как и следовало ожидать, были очень быстро разобраны. Основная часть капитала разошлась среди верхушки придворной знати. С 1762 по 1786 г. в дополнение к первоначальному капиталу банку было выдано (в сумме) 6 млн руб. за счет государственного бюджета (надо учитывать, что покупательная сила рубля за это время упала примерно в 3–4 раза). Ожидаемой самоокупаемости не получилось. Как ни умеренна была ставка банка по сравнению с ростовщической, часто оказывалось, что на уплату процентов требовалась сумма, превышающая доход с поместья. (Так, поместья князя Куракина приносили доход в 7,5 тыс. руб. в год, а его долг составлял 207 тыс. руб., и одних процентов надо было платить ежегодно 12,4 тыс. руб.)

Постепенно устав банка «исправлялся» в сторону расширения круга заемщиков, удлинения срока и увеличения размеров ссуд вообще, размеров выдачи под душу в частности.

В 1756 г., наряду с российскими дворянами, право пользоваться услугами банка получили и дворяне – землевладельцы Прибалтики, после 1772 г. – дворяне белорусских губерний, а с 1783 г. – малороссийских. Помимо «населенных поместий», в залог стали брать каменные дома, а особо нуждающимся было разрешено выдавать мелкие ссуды (менее 500 руб.). Что же касается срока ссуд, то его было позволено продлить еще на один год после трех лет, т. е. всего до четырех лет. В 1761 г. был издан указ о продлении срока ссуд до 8 лет.

С первых дней деятельности банка появились авантюристы, подобные гоголевскому Чичикову. Они стремились получить ссуды под «мертвые» или вообще не существующие души. Так, смоленский помещик Путята в 1754 г. запросил ссуду в 300 руб. под имение, за которым, по его словам, числилось 38 душ. При проверке выяснилось, что у предприимчивого помещика нет ни имения, ни крепостных крестьян. В 1757 г. в такой же афере был уличен прапорщик Бочаров. Он заложил имение, в котором якобы числилось 28 душ, а фактически было только четыре[79].

Кассы «Банка для дворянства» быстро пустели, платежи по ссудам поступали в мизерных количествах. В собственность банка имения неплательщиков переходили крайне редко. Стремясь навести порядок в кредитном деле, правительство в 1761 г. издает указ, по которому лишь одна десятая часть дохода с имения, отписанного в банк, должна была поступать на содержание помещика, а само имение лишь после покрытия всех недоимок могло быть возвращено бывшему владельцу или его наследникам[80]. К концу царствования Елизаветы Петровны стало очевидно, что для банка нужно изыскивать новые средства. В дни кратковременного правления Петра III был издан специальный указ (от 26 июня 1762 г.), в котором давалась негативная оценка деятельности банка: «Хотя банки имели задачу служить для всепомощения всему обществу, нам известно, что следствие весьма мало соответствовало намерению и банковские деньги остались большей частью в одних и тех же руках, коим розданы с самого начала»[81]. Петр III предложил «кардинальную» меру – «собрать розданные ссуды» и ждать его дальнейшего указа по банковскому делу. Очевидно, поклонник прусского короля и вообще всего прусского хотел изучить опыт Пруссии в организации ипотечной системы и потом реорганизовать «Банк для дворянства». Однако это ему (как и многое другое) не удалось сделать. После дворцового переворота 1762 г. его супруга Екатерина II стала инициатором разработки нового «статута» банка для кредитования дворян.

«Банк для поправления при Санкт-Петербургском порте коммерции» осуществлял кредитование крупного купечества. Он выдавал ссуды под залог товаров на срок от одного до шести месяцев. Позднее срок ссуды был увеличен до года. Через десять лет ссуды стали выдаваться под поручительство ратуш и магистратов без залога товаров. Банк не оказал сколько-нибудь существенного влияния на торговую деятельность купечества: сфера его действия была ограничена лишь купцами Петербургского порта, да и размер его капитала был слишком мал. Первоначально он определялся в 500 тыс. руб., затем был увеличен до 800 тыс. руб. и к 1764 г. был весь разобран на ссуды. Общая сумма просроченных долгов банку составляла 408 тыс. руб. К 1766 г. удалось собрать половину этой суммы, а остальные долги так и не были взысканы. Ссуды получили в основном крупные купцы, однако и здесь не обошлось без исключений для придворной знати. Уже в 1770 г. купеческий банк фактически прекратил свою деятельность, но формально его ликвидация затянулась до 1782 г., когда правительство распорядилось передать оставшиеся средства этого банка «Банку для дворянства»[82].

Казначейское финансирование промышленности (за счет общебюджетных средств), восходившее к XVII в. и получившее довольно значительное распространение в качестве одного из средств насаждения крупной промышленности, выражалось в выдаче из казны кредитов владельцам мануфактур, как правило выполнявших государственные заказы. По очень неполным данным, в 1754–1770 гг. правительство выдало промышленникам всего ссуд на сумму не менее 450 тыс. руб., в том числе 300 тыс. руб. владельцам уральских заводов, понесшим убытки во время Крестьянской войны под предводительством Е. И. Пугачева[83].

Кроме того, с целью разрешения нарастающих финансовых трудностей, в царствование Елизаветы Петровны было создано еще два банка: Медный (функционировал в 1758–1762 гг.) и Артиллерийский (1760–1763 гг.)[84]. Оба эти банка были основаны по инициативе того же П. И. Шувалова, автора проекта первого в истории России «Банка для дворянства». Шувалов, человек сколь одаренный, столь и авантюрный, предложил два оригинальных способа привлечения в казну серебряной монеты. Первый банк (первоначально имевший название «Банковская контора для обращения в России медных денег») имел главной своей задачей улучшение денежного обращения внутри страны. Банк выдавал ссуды под переводные векселя «купечеству, помещикам, фабрикантам и заводчикам» медной монетой (из 6 %), требуя при этом возвращения ссуд на 75 % серебряной монетой. Кроме того, банк должен был улучшить циркулирование в стране медной монеты путем предоставления ассигновок в своих конторах (в Москве и Петербурге)[85]. Не были оставлены без внимания и интересы дворян-землевладельцев. Банку было разрешено выдавать ссуды «под души» по аналогии с «Банком для дворянства». Сначала для своих операций Медный банк получил 2 млн руб. медью. Впоследствии количество выданных им ссуд значительно превысило эту сумму. При ликвидации Медного банка в 1763 г. специально созданная Екатериной II Сенатская комиссия выявила, что «медный долг» составляет 3,2 млн руб. Больше всех попользовались банком сам Шувалов и еще ряд высокопоставленных вельмож: канцлер М. И. Воронцов, Н. В. Репнин и другие. Значительная часть ссуд попала в руки купцов и уральских заводчиков, которые одновременно являлись и крупными землевладельцами.

Создание Артиллерийского банка («Банка артиллерийского и инженерного корпусов») явилось высшим достижением «великого комбинатора». В этом банке реализовались две ипостаси Шувалова: придворного теоретика-финансиста и изобретателя-артиллериста. Он предложил, чтобы впредь не было недостатка в деньгах, старые медные пушки перечеканить в монету, а образовавшийся капитал передавать в Артиллерийский банк. Доходы банка должны были пойти на техническое перевооружение артиллерийских войск усовершенствованными орудиями. Размеры ссуд, выданные Артиллерийским банком, не смогли установить ни Сенатская комиссия, ни исследователи истории дореформенных кредитных учреждений. Знакомясь с материалами Сенатской комиссии, Екатерина II весьма скептически заметила, что банковские реформы П. И. Шувалова были «хотя и не весьма для общества полезные, но достаточно прибыльные для него самого»[86].

Итак, первые опыты создания земельных банков в феодально-крепостнической России оказались неудачными. Они не оправдали надежд ни правительства, ни дворянства. Капиталы «Банка для дворянства» оказались «замороженными» в бесконечно пролонгируемых ссудах. Деятельность Медного и Артиллерийского банков не способствовала улучшению денежного обращения и накоплению серебряной монеты, более того, она превратилась в завуалированную форму расхищения казенных средств.

Глава 2

Образование банковских учреждений в России во второй половине XVIII в.

2.1. Государственный Заемный банк в конце XVIII в.

Взойдя на престол после дворцового переворота 1762 г., Екатерина II, большая поклонница идей французских просветителей, довольно скоро убедилась в невозможности их реализации на русской почве. «Тремя китами» своей политики она сделала укрепление абсолютизма (в специфической российской – самодержавной – форме), законодательное оформление сословного строя (как одного из главных оснований самодержавия) и поддержание экономических и политических приоритетов первого сословия (что явно противоречило декларируемым ею принципам «общего блага» и «всеобщего благоденствия», не совместимым с какими-либо привилегиями). Ни в один другой период истории России дворянство не играло столь значительной роли во всех сферах жизни общества, никогда еще его сословные права и привилегии, получившие окончательное законодательное оформление в «Жалованной грамоте дворянству» в 1785 г., не достигали таких масштабов. Правление Екатерины II стало поистине «золотым веком» для русского дворянства.