Иллюзии свободы. Российские СМИ в эпоху перемен (1985-2009) - Михаил Ненашев

В течение первого месяца работы в «Советской России» я напросился на встречи и имел откровенные беседы с главными редакторами, мнение которых о том, чем нужно заниматься в газете, для меня было важным. Это были главные редакторы ведущих в то время газет, таких как «Правда», «Известия», «Комсомольская правда», «Литературная газета»…

Возглавляли их разные по своим качествам люди, и их суждения, оценки о том, что главное в газете и в деятельности главного редактора, были тоже неодинаковыми. Газета, – говорил мне откровенно при встрече Петр Алексеев, главный редактор «Известий», – должна читаться ногами, ибо большие руководители, кроме заголовков, ничего в ней не читают. Он не скрывал, что делал газету преимущественно для руководителей на Старой площади. Совет Виктора Афанасьева – главного редактора «Правды» – сводился к тому, что управлять газетой – это тяжкий труд, где главное – повседневное чтение ее и редактирование от заголовка на первой полосе до объявлений на последней. Сам В. Афанасьев отличался феноменальной работоспособностью, пребывая в газете по 12–14 часов ежедневно, не исключая субботы и воскресенья. И его пример был весьма поучителен.

Многое мне как главному редактору дало общение с такими известными газетными профессионалами, как Лев Толкунов и Егор Яковлев. Лев Толкунов считал, что самый главный человек в газете – журналист, творческий, мыслящий; забота о нем, защита его всеми возможными способами и средствами – суть деятельности редактора. И это были не просто слова. Я видел, сколько он делал, чтобы сосредоточить в газете способных журналистов, подбирал их поштучно. Это в его время «Известия» были газетой целого созвездия имен, известных на всю страну: Анатолия Аграновского, Татьяны Тэсс, Нины Александровой, Ирины Дементьевой... Не скрою, я долгое время завидовал этому, пока не понял, что и в «Советской России» формируется очень талантливый коллектив.

К числу главных редакторов божьей милостью я всегда относил Егора Яковлева. В бытность его главным «Московские новости» заслуженно считались одной из самых популярных и профессионально интересных газет. Е. Яковлев удивительным образом сочетал в себе качества организатора творческого процесса и главного генератора всех интересных идей и начинаний газеты. Он был одним из тех газетчиков, которые многое сделали, чтобы гласность в России стала реальностью. И не вина его и подобных ему романтиков в журналистике, что многое из того, что хотели эти возмутители спокойствия, не осуществилось.

В моих заметках о том, у кого я учился, не могу не назвать Алексея Ивановича Аджубея. Мои товарищеские отношения с этим человеком сложились уже в последние годы его жизни, но имя его мне было хорошо известно значительно раньше – со времени его работы еще в «Комсомольской правде», где в полной мере проявился его яркий талант журналиста. Я не разделял имеющего хождение мнения, что А. Аджубею было легко сделать газету «Известия» влиятельной, популярной и интересной, ибо он был зятем Н.С. Хрущева. Я помню, как в то время была распространена всем известная байка: «Не имей сто друзей, а женись, как Аджубей».

В личности А. Аджубея проявилось редко встречающееся дарование способного лидера, организатора – заводилы коллектива и талантливого журналиста, способного не только хорошо организовать работу редакции, но и оказать влияние на содержание газеты своими талантливыми статьями, репортажами. Убежден, нет ничего более действенного в руководстве газетой, как способность главного использовать принцип «делай, как я». Из того, что на меня оказало наибольшее влияние в то время, когда Аджубей руководил газетой «Известия», в первую очередь выделяю его внимание и поддержку собкоровского корпуса.

Навсегда сохранилось в памяти от аджубеевской газеты внимание к письмам читателей. Читательские письма – целые полосы были порождением той давней газеты «Известия», и они не могли затем, уже в другое время, не возродиться в «Советской России». В последние годы его жизни мне доводилось встречаться с А. Аджубеем, и я поражался, что невзгоды не вытравили в нем дух творчества, способность по-своему, по-аджубеевски, оценить проблему и заявить о ней. Я был горд, что именно в «Советской России» нам удалось первыми прервать принудительное молчание А. Аджубея, когда он в сентябре 1985 г. выступил у нас с размышлениями публициста.

Прошлое, как справедливо заметил историк из прошлого, не может давать советы настоящему, оно только предостерегает и спрашивает за невыученные уроки. Один из уроков «Советской России» тех лет состоит в том, что только служение своему читателю, отражение его интересов позволяет газете иметь свое лицо, свою гражданскую позицию. Эти уроки недавнего прошлого предостерегают о реальной опасности прессы вновь вернуться к рубежу служения не читателю, а лишь правящей элите.

Еще один урок, не мною первым осознанный, сводится к тому, что нет ничего более трудного в журналистской профессии, чем преодоление раба послушания в самом себе. Трудный, противоречивый путь российских СМИ к демократии и гласности, последовавшие за этим попятное движение назад и формирование на этой основе всем очевидного кризиса печатной и электронной прессы свидетельствуют, что этот урок актуален и сегодня.

Книга «Газета, опередившая время».

Москва, 2004 г.

Отечественное книгоиздание в период перестройки – начало демократизации

В России к книге издавна было бережное отношение. Академик Д.С. Лихачев, столетие со дня рождения которого мы отметили, справедливо утверждал, что ни в одной стране мира книга не играла такой огромной государственной и общественной роли, как у нас. Книга в России никогда не была лишь беллетристикой, обычным чтивом, ибо всегда находилась на острие столкновений общественного мнения, отражала интересы прогрессивных демократических слоев общества.

Советское книгоиздание, конечно, исполняло определенный идеологический заказ, однако если проявить добросовестный подход, то нельзя не признать, что именно в это время оно достигло своего наибольшего развития на базе всеобщего образования и ликвидации неграмотности (в 1917 г. 73 % населения было неграмотным, а 47 народностей, населяющих территорию России, не имели письменности). Следует также заметить, что в самом начале советского периода книгоиздание 1918 г. составляло всего 7 тыс. названий книг тиражом 70 млн экземпляров. В 1986 г. советское книгоиздание занимало одно из ведущих мест в мире. В течение года выходило около 84 тыс. названий книг и брошюр общим тиражом в 2,5 млрд экземпляров.

Своеобразной, отличной от других стран была и структура отечественного книгоиздания. Ведущее место в книгоиздании принадлежало художественной литературе – 55 % всех тиражей изданных книг (среди них 14 % занимали детские книги), более 20 % среди всех книг занимала учебная литература; 10 % – общественно-политическая; 8 % – научно-техническая и справочно-энциклопедическая.

Несмотря на значительные объемы производства книг в стране, существовал острый дефицит многих видов литературы. Особенно это ощутимо стало во второй половине 80-х гг. – времени необычайного подъема популярности и авторитета печатного слова. В основе бума печати стояло раскрепощение перестройкой авторов и читателей, получивших возможность удовлетворять свою потребность в правдивом слове о прошлом и настоящем своего Отечества.

В этих условиях государственное книгоиздание оказалось неспособным удовлетворить потребности советских людей во многих видах художественной, детской, справочной литературы. Существовало много серьезных причин, влиявших на острый дефицит книжных изданий. Одной из главных была многолетняя монополия государственных издательств и отсутствие в стране издательской альтернативы – кооперативных и частных издательств. Негативные последствия воспроизводила и административная бюрократическая система управления издательским и полиграфическим потенциалом. Убедительным свидетельством этого недостатка являлось существующее в стране противоречие между тем, что издавалось в государственных издательствах, и тем, что хотели люди приобрести в книжных магазинах.

Известно, чтобы осуществить большие перемены, нужно как минимум три обязательных условия: большие цели, большие препятствия и большие примеры. Что касается больших препятствий, то их было в избытке в советском книгоиздании, ибо оно отражало содержание противоречивых социальных и духовных процессов, происходящих в обществе, и непосредственно зависело от них. Многие годы перемены настойчиво стучались в двери отечественных издательств. Все то, что мы мягко называли застойными явлениями, глубоко проникло и в издательское дело. Книжное дело было прочно приспособлено к условиям жесткого централизма, основанного на административно-партийном подчинении и послушании.