По следу четырех - Екатерина Вильмонт

— Ага! Видишь, она чего-то боится, — прошептала Мотька.

— Да ты рехнулась! Будешь теперь на всех толстых теток кидаться? Машкина бабушка говорила, что у той толстухи был больной вид, а эта здоровенная бабища, только ноги больные.

— Тогда почему она пересела?

— Испугалась!

— А я что говорю!

— Да она просто испугалась, что мы малолетние преступницы, может, хотим ее ограбить, вот и присматриваемся к ней.

— Ты правда так думаешь? — спросила Мотька.

— Конечно.

— Да, у меня уже извилина за извилину заходит от всех этих дел. Бог с ней, с этой теткой, пусть себе спокойно едет.

Но испуганная женщина время от времени робко оглядывалась.

— Ой, до чего здорово за городом! — воскликнула Мотька, едва мы вышли из электрички. — И воздух какой, чуешь, как пахнет? Чем это?

— Прелью, грибами, заморозками…

— Заморозками? — засмеялась Мотька. — Скажешь тоже! Слушай, Аська, а где букеты будем ломать?

— Да погоди ты с букетами, это уже в последний момент надо делать.

И вот наконец и наш поселок. Сколько волнений было пережито здесь этим летом… Немножко защемило сердце от воспоминаний о Коте, но так, слегка… А вот и страшный дом за глухой оградой, сейчас он пуст, охрана снята… И все благодаря мне![2]

В нашем доме было гулко и холодно. Для начала мы решили перекусить на террасе, благо солнышко сегодня припекало. За чаем мы вспоминали минувшее лето, знакомство с Олегом, Валеркины подвиги, шутили, смеялись… Потом взялись за дело — стали собирать вещи, перечисленные в списке тети Липы. Среди прочего она написала: «Из комнаты И.В. (И.В. — это Игорь Васильевич, мой дед, знаменитый оперный певец) взять коробочку с лекарствами. Верхний ящик стола». Я направилась туда. Открыв дверь дедушкиной комнаты, я обомлела. Стены ее, всегда густо увешанные фотографиями, были совершенно пусты!

— Матильда! — завопила я. — Иди сюда!

— Ты чего орешь? — примчалась на зов Мотька. — Ни фига себе! Что это?

— Мотька! Тут были воры!

— Да ты толком посмотри, что украдено-то!

— Все фотографии и, главное, дедушкин карандашный портрет известного французского художника, фамилию я забыла!

— А что еще?

— Не знаю!

— Так погляди!

Я стала осматривать дедушкину комнату. Исчезли также необыкновенно красивая японская афиша дедушкиного концерта, висевшая на двери, и маленькая скульптурка, изображавшая деда в роли Мефистофеля.

— Похоже, тут какие-то фанаты действовали! — проговорила Мотька. — Ты погляди в других комнатах! Больше ничего не тронули?

Я бросилась наверх. Из спальни моих родителей не взяли ничего. Из моей комнаты исчез портрет деда в роли Гремина. А больше нигде ничего не пропало.

— Ну, что? — нетерпеливо спросила Мотька.

— Еще из моей комнаты портрет пропал. А больше ничего.

— Ясное дело, фанатки! Во ненормальные!

— Фанатки обычно своих кумиров не грабят. Вот тетя Липа тоже когда-то была дедушкиной фанаткой.

— Она «сырихой» была! — поправила меня Матильда.

— Какая разница! Это раньше их так называли.

— Как видишь, разница есть, — глубокомысленно заметила Матильда. — «Сырихи» не грабили своих кумиров, а фанатки — запросто!

— И что теперь делать? Тете Липе говорить? Наверное, надо заявить в милицию.

— Да ты что! Милиция и слушать про какие-то фотки не станет.

— А два портрета? Это же художественные ценности! И скульптура тоже! — напомнила я.

— Это для вас художественные ценности, а для милиции… Если бы, конечно, Николай Николаевич до сих пор в милиции работал, тогда, может, он и стал бы искать, но он теперь в консерватории учится…

— Мотька, идея! Надо все-таки ему позвонить! Может, он что-нибудь придумает!

— А что, неплохая мысль!

— Тете Липе пока не скажем!

— Нет, обязательно нужно сказать, и тогда, может быть, мы и без милиции, и без Николая Николаевича обойдемся!

— То есть как?

— Понимаешь, тетя Липа ведь раньше была фанаткой твоего деда, значит, может знать кого-нибудь из нынешних фанаток.

— С чего ты взяла?

— Мне думается, что многие как были его фанатками, так и остались, следовательно, тетя Липа может быть кое с кем знакома. Конечно, старые фанатки на такое не пойдут, а новые… Словом, там можно будет что-то разведать.

— По-моему, на такое способны только девчонки, а девчонок я среди дедушкиных поклонниц что-то не видела.

— Почему это? А я? — возмутилась Матильда.

— Ты — другое дело! Ты деда с детского сада знаешь, и вообще у вас с ним любовь!

— Так что ты предлагаешь?

— Не знаю… Хотя постой… В субботу у деда день рождения.

— И что?

— А то, что некоторые поклонницы обязательно приносят в этот день цветы, даже если деда нет в Москве.

— Ага, понимаю, ты хочешь поговорить с ними?

— Вот именно! Надо им сказать, что у их кумира с дачи все портреты сперли. Честные фанатки этого не переживут. И наверняка сообразят, кто мог это сделать.

— А как же все-таки быть с тетей Липой?

— Ну, скажем мы тете Липе, а она, конечно, скажет маме, а мама поднимет шум, может сгоряча деду позвонить, дед расстроится… Слава богу, в субботу мы не учимся и…

— Держи карман шире! Мы сегодня не учимся, Лиса Алиса обязательно заставит в субботу учиться!

— Прогуляем! — решительно заявила я.

— Фанаток отлавливать будем? — засмеялась Мотька.

— Вот именно!

— Ты кого-нибудь из них знаешь?

— Некоторых знаю.

— А я все-таки предлагаю тете Липе сказать и попросить ее не говорить твоей маме. Она-то уж точно сообразит, к кому из этих фанаток обратиться.

— Может, ты и права, Матильда. У тебя бывают гениальные мысли. Тетя Липа как главный консультант в расследовании! Здорово!

— Погоди, давай для начала осмотрим все замки, надо же понять, как они сюда проникли.

— Тоже верно.

Все замки были в полном порядке.

— А у вас ключи не пропадали? — спросила Мотька.

— Вроде нет… Хотя постой… Дед летом потерял ключи… но на следующий день нашел! Матильда, ну конечно! Эти психованные тут летом вертелись! Ясный перец, они слямзили ключи, а потом подкинули. Элементарно, Ватсон!

— А ты не помнишь, кто из них тут околачивался?

— Да нет! Они по кустам прятались. А кстати, тетя Липа вполне могла кого-нибудь узнать! Ладно, давай скорее поедем домой, а то у нас сегодня еще Орехово-Борисово в программе.

— Погоди, надо веток наломать, — вспомнила Мотька.

— Ладно, ты иди ветки ломай, а я пока тут приберусь.

Я принялась ликвидировать следы нашего завтрака и вдруг наступила на что-то. Нагнувшись, я увидела на полу большую пуговицу. Я подняла ее. Пуговица была пластмассовая, розовая с позолоченным цветочком в середке. Таких пуговиц ни у кого из нашей семьи не было. По-видимому, ее потеряла похитительница.

Вскоре Мотька вернулась с двумя большими букетами.

— Гляди, Аська, какая красотища!

— Лучше ты погляди, какую я красотищу нашла!

Я протянула ей пуговицу. У Мотьки округлились глаза.

— Аська! Улика!

— Да еще какая!

Вдруг Мотька начала хохотать как ненормальная.

— Матильда, ты чего?

— Нет, ты подумай, мы же шагу ступить не можем, чтоб не наткнуться не преступление!

— Ну, это не преступление, это просто дурь.

— Ни фига себе! Как это не преступление? Ключи были украдены и подброшены! Проникновение в запертый дом без ведома хозяев и похищение художественных ценностей! Еще какое преступление!

— Все равно я уверена, что дед не хотел бы, чтобы эту дурынду в тюрьму посадили.

— А я что говорю?! Поэтому-то и надо нам самим это дело размотать.

Глава VII Машеньки

Тетя Липа встретила нас с довольным видом.

— Вот умницы мои! Вы там газ не включали?

— Тетя Липа, что вы! Мы же брали термос!

— Ладно, ладно! Сейчас покормлю вас обедом…

— Тетя Липа, есть разговор, — сказала я.

— Разговор? Там что-то не в порядке? Ограбили? — всполошилась тетя Липа.

— Не совсем…

— Что значит не совсем? Говори же, горе мое! Что случилось?

— Пропали все до единого дедушкины портреты, фотографии, статуэтка — словом, все! А больше в доме ничего не тронули.

— Ты уверена?

— Конечно! Я смотрела!

— Так, ну и народ нынче пошел! Любимого артиста грабят!

— Вы тоже думаете, что это поклонницы? — спросила Матильда.

— А кто же еще? Кому нужны все эти фотографии? Но ты совершенно уверена, что больше ничего не взяли? Ты в шкаф заглянула? В дедовой комнате?

— Да, но разве там что-то было?

— А как же! — всплеснула руками тетя Липа. — И халаты его там были, и белье, и другая дачная одежка, джинсы, шорты… Вот беда-то!

— А я решила, что он все с собой забрал…