Кот, который гулял под землей - Лилиан Браун

– Езжай по шоссе, потом сверни налево, ещё мили три – и увидишь столб с буквой «К».

Чуть позже шести машина редактора остановилась перед домом Клингеншоенов, и Квиллер вышел встречать своего толстобрюхенького, краснолицего, уже немолодого друга.

– Дружище, да это же просто идеальное место для летнего отдыха! – воскликнул Райкер, восхищаясь старыми бревнами, высокими соснами и бесконечным водным простором.

– Входи и налей себе немного мартини, если хочешь, – пригласил Квиллер, – Мы посидим на крыльце.

Испытывая чувство зависти и нечто вроде благоговения, редактор вошёл в дом. Он увидел массивный камин, сложенный из валунов, высокий потолок, перекрытый брёвнами, лосиную голову над камином и стойку бара, сделанную всего из одной сосновой доски.

– А что произошло у вас с Амандой? – спросил Квиллер с сердечным дружеским участием.

– Она самая сварливая, самоуверенная, упрямая и непредсказуемая женщина из всех, кого я встречал, – сердито ответил Райкер. – Теперь с меня довольно!

Квиллер сочувственно покачал головой. Он знал, что собой представляет Аманда Гудвинтер.

– Жаль, Она рассталась с хорошим человеком, А Рози тебе не пишет?

– Она переписывается с детьми, и они рассказывают мне о ней. Рози снова вышла замуж, и дети говорят, что ей приходится материально помогать своему мужу.

– Рози тоже рассталась с хорошим человеком, то есть с тобой. Вообще тебе нравится здешняя жизнь? Ты уже привык к ней?

Райкер отхлебнул мартини, немного поморщился и одобрительно кивнул:

– Да, мне здесь нравится. Когда я уволился из «Прибоя», то почувствовал облегчение, а после развода решил насовсем уехать из города. Я никогда не думал, что мне понравится жизнь на побережье, вдали от современной цивилизации. Но я постепенно меняюсь.

– И как это происходит?

– Помнишь материал о пожаре на птицеферме? Мы опубликовали его в передовице на прошлой неделе. Сгорело сто пятьдесят кур. Если бы я работал там, в Центре, я написал бы красноречивую статью о самом большом в мире курином жарком и предположил бы, что все застраховано, поэтому нет никаких убытков. – Райкер снова отхлебнул из бокала. – А сейчас я искренне сочувствую этому фермеру. Я незнаком с Дугом Коттлом, но я не раз проезжал мимо его фермы: аккуратный дом, крепкий амбар и огромная птицеферма. Когда произошёл пожар, моё сердце буквально обливалось кровью из-за того, что Дуг Коттл потерял свою собственность. И мне было жалко птиц, которые погибли в огне. И я могу представить состояние фермера, когда все его многолетние труды пошли прахом! Ты думаешь, я шучу? Я тысячу раз описывал пожары в Центре, но никогда не переживал так, как сейчас. Может, я старею?

Квиллер с Райкером, прихватив с собой бокалы, вышли на крыльцо, с которого открывался прекрасный вид на озеро. На крыльце стояло два деревянных кресла, которые были сколочены давным-давно каким-то неизвестным плотником.

– Садись, Арчи. Это хорошие кресла, хотя на первый взгляд они кажутся неудобными.

Райкер сначала присел с опаской, а потом уютно устроился в кресле и удовлетворенно вздохнул.

– Великолепный вид! Держу пари, отсюда хорошо наблюдать закаты. Здесь много щеглов.

– Ты разбираешься в птицах, Арчи?

– Когда воспитываешь детей, то поневоле узнаешь много интересного.

– Мой водопроводчик сказал, что это дикие канарейки.

– У твоего водопроводчика нет троих детей, которые имеют значки юных орнитологов. Кстати, есть какие-нибудь новости от Полли, Квилл? Нравится ей в Англии?

– Я получил две или три открытки. Её попросили поработать экскурсоводом.

– Думаю, ты часто будешь видеться с Милдред, пока Полли в отъезде.

Квиллер ощетинил усы:

– Если ты имеешь в виду что-нибудь такое, то нет! Милдред живёт в полумиле отсюда, мы вместе работаем в газете, её зять – один из моих лучших друзей, она хорошо готовит. Я не хочу подвергать опасности свои отношения с Полли. И к тому же у Милдред есть муж.

– Хорошо, хорошо! – замахал руками Райкер. Они с Квиллером вместе росли в Чикаго, в младших классах школы дрались, в старших – спорили, в колледже – соревновались друг с другом, и позднее у них тоже случались перебранки.

– Теперь, когда ты порвал с Амандой, я не вижу никаких препятствий к тому, чтобы сегодня ты пригласил Милдред поужинать, Арчи, – в свою очередь съязвил Квиллер. – Если оценивать по десятибалльной шкале, то я дам твоей бывшей невесте два балла, а Милдред – девять.

– Неплохо!

– А тебя я оцениваю в шесть с половиной.

Райкер погрозил Квиллеру пальцем:

– Не забывай, что я твой босс.

– А ты не забывай, что я оказываю тебе финансовую поддержку. – Газета «Всякая всячина» была обязана своим существованием денежной ссуде от Фонда Клингеншоенов. – И если вы будете продолжать печатать моё имя с ошибками, я потеряю всякий интерес к вашей газете.

– Прими мои извинения. Мы уволим наборщика. – Райкер оглянулся кругом. – А где же этот супер-кот? Чьи мысли он ещё разгадал? Какие преступления предсказал? Сколько мертвецов унюхал?

– В сущности, он обычный кот: пытается поймать свой хвост, дразнит белок, ест пауков и всё прочее в том же духе. Но вчера этот плут разорвал на куски первую страницу твоей газеты. Арчи. Он был чем-то недоволен. Возможно, протестовал против слишком большого количества опечаток.

Коко был живой легендой для журналистов из Центра – единственным котом, который являлся почётным членом пресс-клуба. Коко обладал присущим сиамским котам умом, любопытством и интуицией, которая могла вывести его на след преступления. Стоило ему просто принюхаться, поскрести когтями, и он узнавал нечто такое, от чего человеческие существа приходили в изумление.

– Коко мог бы стать хорошим криминальным репортером, если бы был человеком, – сказал Райкер. – У нас дома всегда жили коты, но они не идут ни в какое сравнение с Коко. Я думаю, всё дело в его усах. У него какие-то волшебные усы.

– Да, – спокойно согласился Квиллер, приглаживая свои усы.

Райкер вдруг наклонился и показал на небольшую кучку опилок, лежащую на крыльце.

– Да у тебя тут водятся древесные муравьи!

– Древесные кто?

– Муравьи. Они прогрызают дырки в старых бревнах. Тебе надо как-то вывести их.

Квиллер тяжело вздохнул. Он представил себе ещё один звонок к Глинко.

Райкер неправильно его понял:

– Ты же не хочешь, чтобы этот навес свалился тебе на голову. Найми плотника, чтобы он осмотрел брёвна.

Квиллер вздохнул ещё раз:

– Я поведаю тебе о радостях жизни в этом семидесятипятилетнем бревенчатом доме, в этом идеальном месте для летнего отдыха, как ты выразился.

Квиллер объяснил, как работает система Глинко, описал супружескую парочку, которая руководила этим предприятием, и сосчитал количество визитов Джоанны Трапп.

– Как видишь, за четыре дня водопроводчик посетил меня три раза!

– Мне кажется, ей понравились твои усы, – игриво сказал Райкер. – Тебе ведь известно, как на них реагируют женщины! Ты не собираешься пригласить её на ланч?

Квиллер не обратил внимания на это ехидное замечание:

– По-моему, система Глинко – это сплошное вымогательство. К концу лета я все разузнаю. Если мои подозрения окажутся небеспочвенны, во «Всякой всячине» будет напечатано публичное разоблачение!

– Пусти по следу Коко, – улыбаясь, произнёс редактор.

– Я серьёзно, Арчи! Здесь что-то нечисто!

– Брось, Квилл! Ты делаешь из мухи слона. Дай тебе волю, ты и собственную бабушку стал бы подозревать.

Квиллер заёрзал в кресле.

– В чём дело? Ты сегодня всё время ёрзаешь. Наверное, муравьи здесь водятся не только в брёвнах.

– Да нет, просто укусы чешутся как чёрт знает что, – раздраженно сказал Квиллер. – В одном месте укусов десять, и они никак не проходят.

Райкер понимающе кивнул:

– Это укусы пауков. В летнем лагере моих детей часто кусали пауки. Эти укусы проходят где-то через неделю.

В это мгновение, гордо выступая, на крыльцо вышел Коко и уставился на Квиллера.

– Извини, я покормлю котов, – сказал Квиллер. – Сделай себе ещё коктейль, Арчи, а потом мы поедем в город и поужинаем.

Курортный городок Мусвилл располагался вдоль побережья у песчаных откосов. В городе была одна главная улица длиной в две мили.

– Однажды, – предсказал Райкер, – по этим песчаным вершинам пронесётся какой-нибудь влюбленный олень, преследуя олениху, и весь этот песок обрушится. Здесь будут вторые Помпеи. Надеюсь только, что это произойдет тогда, когда наша газета уже разорится. Постепенно шоссе перешло в Мейн-стрит. Они миновали пристани, корабли, катера и лодчонки и наконец увидели отель «Северные огни». Напротив отеля расположились разные учреждения, офисы фирм, построенные из бревен или окрашенные под бревна. Почта, мэрия, банк и магазины походили друг на друга, отличалась только таверна «Кораблекрушение». Этот самый шумный и самый популярный в городе бар размешался, как выяснилось, в пробитом корпусе корабля, который когда-то сел на мель.