Громов - Игорь Цыбульский

Так вот насчет этих шторок. Женя мне ответила, что когда мама деньги заработает, они занавески покупают и вешают, когда денег нет, мама их продает. Многие тогда так жили…

Сергей Всеволодович с интересом занимается семейной хронологией. Выстраивает последовательность различных дат в роду Громовых.

Например. Бабушка родилась в 1888 году. В 1917-м случилась революция. 29 лет она прожила при капитализме, остальную жизнь при социализме, совершенно другом строе.

У ее правнучки Вероники (внучки Сергея Всеволодовича) все сложилось наоборот. Вероника родилась ровно через сто лет после бабушки, в 1988 году. Жила какое-то время при социализме, потом свершилась новая революция, теперь она живет при другом строе. В этом году в декабре ей будет 16 лет.

Еще одно сочетание. В 1963 году у дедушки с бабушкой была золотая свадьба, и в этом же году Ирина Павловна и Сергей Всеволодович поженились. Дедушка так и сказал, что это лучший подарок к их золотой свадьбе.

Получается так, что семья Громовых все время живет на переломах. Сначала революция резко изменила судьбу дедушки и бабушки. Следующая революция вмешалась в судьбы их детей и внуков. Дедушка ведь был человек с университетским образованием. Юрист. Он вполне мог вместе с семьей уехать за рубеж. В эмиграции он бы не пропал, а скорее всего стал бы обеспеченным человеком, как большинство юристов. Но не уехал. Могли, наверное, покинуть Россию и внуки, но об этом они даже и не подумали.

Громовы — люди, просто и естественно преданные своей стране. Не равнодушные фаталисты, «пусть все катится, как Бог пошлет». Они переживали, сострадали и радовались всему, что происходило в России. Дедушка не раз говорил внукам:

— Прекрасно помню годы, когда только телеги, запряженные лошадьми, ездили по улицам Саратова. Никогда я не думал, что доживу до времени, когда люди полетят в космос.

Он умер в 1967 году, а в 1957 году был запущен первый спутник, и потом Гагарин полетел. Гагарин стал его последним кумиром.

Дедушку с молодых лет восхищали технические достижения. Он прекрасно помнил, как летали первые самолеты. Специально ходил за много километров на летное поле смотреть, как делает «мертвую петлю» Нестеров, как бесподобно летает Уточкин.

Когда наша хоккейная команда выступала на первенстве мира во главе с Тарасовым, дедушка вместе с внуками сидел ночами, смотрел хоккейные игры. Когда, случалось, что наши не забивали из верных положений, не выдерживал и матерился. Он умел делать это так интеллигентно и аккуратно, что даже на ругань не было похоже.

Сам он был человек совершенно не спортивный (если не считать преферанс и шахматы), но прекрасно знал и понимал спорт. Очень любил бокс. Болел за наших боксеров и смотрел, когда бы эти бои ни показывали. Его спортивным кумиром был Валерий Попенченко.

В семье закладывался очень здоровый и крепкий фундамент. Все ее члены были по-настоящему близки к народным корням, любили все истинно русское.

Бабушка обожала Лемешева, потому что он пел народные песни именно так, как она слышала в детстве и считала правильным. Когда Максакова пела «Помню, я еще молодушкой была», бабушка буквально плакала от восторга. Она воспитывалась в местах, где говор и традиции прочно сохранялись, и она с детства помнила эти песни. Дедушка с бабушкой любили все настоящее, что не зависит ни от моды, ни от политического строя. У них и друзья были такие же.

— На этой фотографии дедушка, а рядом его товарищ — Петр Петрович Плеханов, — вспоминает Сергей Всеволодович. — Простой русский мужик из села ниже Саратова. Его история такая. Он всю жизнь был в армии. Дослужился до подполковника. Войну провел в окопах, обороняя Ленинград. Когда я его узнал, он стариком был и страдал сердцем. Его уже нет в живых. Вот он говорил мне: «Ты понимаешь, Сережа, сейчас многие молодые жалуются на трудности. А мы четыре года сидели в окопах. Голодные, под дождем и снегом. Я-то офицер молодой еще, а мне отцом нужно быть для солдат. Ноги от голода отекают, пузыри лопаются и возникают язвы. До немецких окопов сто метров всего, оттуда несет запахом тушенки. Они там жрут, хохочут, на гармошке играют, а мы от голода пухнем. Кажется, нельзя выдержать. Но ведь ни один из моих солдат не переполз к ним. Хотя это легко было сделать, особенно ночью. Голод такой, как у нас был, настоящий, он человека просто уничтожает, превращает в животное. И все равно никто не перебежал в сытую жизнь к врагу.

Я ведь еще должен был, как офицер, поддерживать в своих полумертвых солдатах не просто стремление выжить и при этом не стать предателем, но еще и отбивать постоянные атаки со стороны сытого и прекрасно вооруженного врага».

Рассказы Петра Петровича Плеханова мне очень помогали. Я хорошо их помнил и вдохновлялся ими. Поддерживал себя этим примером, если мне было плохо.

Я удивился, когда однажды вот эту историю мне рассказал Борис. Он, оказывается, тоже держал в памяти рассказы Петра Петровича Плеханова и, когда становилось тяжело, всегда вспоминал. А у Бориса трудности были очень серьезные и на войне, и в мирной жизни.

Наши старики научили нас никогда никому не жаловаться.

Обстоятельства жизни, какими бы они ни были, не заставят Громовых поменять характер. Хоть война, хоть перестройка, хоть реформы. Они будут жить по давно сложившемуся семейному принципу, — нужно помогать людям, нужно уметь делиться. И всегда будут патриотами не на словах, а на деле.

— Это одна из последних фотографий — хулиганят бабушка с дедушкой. Они всегда слегка хулиганили, когда я их фотографировал, — улыбается Сергей Всеволодович. — Никогда не унывали. Это всех нас поддерживало в трудные минуты.

Дмитрий Федорович не обсуждал, какую жизнь он прожил, плохую или хорошую. Внукам он говорил: «Радуйтесь каждому новому дню и особенно тому, что их у вас так много впереди. Вы пока даже представить не можете, какое это счастье…»

Б. В. Громов:

— Если бы не дед, мы с Сергеем выросли бы другими. Он учил нас правилам хорошего тона, уважению к старшим, к женщинам — бабушке и маме. Разговор на столь деликатную тему не мешал ему порой выражаться довольно круто по отношению к тем, кого он считал не достаточно честными и умными.

Если мы шли в кино, то по возвращении дед обязательно заставлял нас пересказывать фильм. Позже я понял, что это было не стариковским чудачеством — таким образом он тренировал нашу память и прививал навыки разговорной речи.

Дед, конечно, был недоволен тем положением, в котором он оказался после революции. Прежде всего по тому, что был вынужден работать не по специальности. Будучи выпускником юрфака Московского университета, он работал бухгалтером на Приволжской железной дороге. После войны, как и все железнодорожники в то время, он получил воинское звание, кажется, лейтенанта и постоянно ходил в военной форме.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});