Продавец фокусов - Саша Антонова

— Баба Вера, — открыла я рот от удивления. — Только не говори мне, что тебе приходилось выступать на арене цирка с фокусами. Откуда такие познания в области истории иллюзиона?

— Ничего удивительного, — гордо пожала она плечами. — Мой покойный супруг, Петр Силантьевич, как тебе известно, был очень одаренным человеком. Чем только он не увлекался: и сельским хозяйством, и авиацией, и строительством, и физикой (в зеленом чемодане до сих пор хранятся чертежи его последнего изобретения — вечного двигателя четвертого рода), и оптикой (он придумал очки для слепых)… Ничего смешного в этом нет! — рассердилась баба Вера, заметив мою реакцию. — Существуют же слуховые аппараты для глухих… Однако большинство его изобретений не нашли практического применения в народном хозяйстве. Известное дело, кому нужен нестандартно мыслящий лаборант без высшего образования? Оттого и спился, в конце концов… А ведь какие надежды подавал! Завлабораторией очень хвалил его, и даже некоторые идеи Петра Силантьевича пробил в соавторстве. М-да…

Баба Вера немного помолчала, скорбно поджав губы.

— Так вот, я Пете немного помогала: подыскивала подходящую литературу в нашей библиотеке… Фокусами супруг мой тоже интересовался, но с точки зрения не техники исполнения, а использования оптических, химических, электрических и других достижений науки в эффектах и реквизите. Особенно его увлекали те фокусы, загадка исполнения которых, еще не разгадана. Вот, например, трюк «Индийский канат» упоминается еще в Сутрах веды — древних священных санскритских текстах, то есть его возраст составляет больше тысячи лет! Фокусник подбрасывал вверх круг каната, тот разворачивался, устремляясь в высоту, а потом замирал и оставался стоять вертикально. Мальчик, ассистент фокусника, взбирался по нему вверх и исчезал из виду, вслед за ним взбирался и фокусник. Сверху доносились звуки борьбы. На землю падали окровавленные части тела мальчика. Факир спускался вниз, вытирая окровавленный нож, собирал останки в плетеную корзину, совершал магические пассы и из корзины выскакивал ассистент, живой и невредимый. Вице-король Индии лорд Ленсдаун предложил премию в десять тысяч фунтов стерлингов тому, кто продемонстрирует этот трюк. Премия до сих пор не затребована. Хотя и были попытки разгадать тайну каната. Иллюзионисты разработали на сегодняшний день около тридцати модификаций внутреннего устройства каната. Но все дело в том, что индийские факиры использовали не только канат, или шнур, но и кожаный ремень, в который невозможно что-либо вставить в качестве опорной конструкции… Петр Силантьевич решил эту проблему. В одной из шляпных коробок в кладовке лежит ремень коровьей кожи, который принимает вертикальное положение, становясь похожим на шест, и выдерживает вес двух человек на высоте третьего этажа… Надо будет его смазать глицерином, чтобы не рассохся…

В прихожей тренькнул звонок, прерывая наш задушевный разговор. Дверной глазок продемонстрировал широко известного в преступных кругах Скелета, который топтался на площадке перед дверью и смущенно надраивал свой перстень об свитер на широкой груди.

— Здравствуй, Витя, — открыла я дверь.

В руках он держал длинный газетный пакет. От хитрого и вероломного братка почему-то несло рыбным духом.

— Я… это, вот… Палычу гостинец принес, — застенчиво дернул он щекой. — Как он себя чувствует?

— Лаврентий Палыч, — позвала я. — К Вам посетитель.

Лаврентий уже трусил по коридору на запах свежатины. Скелет сунул мне в руки тяжелый сверток, присел на корточки и нежно потрепал кота по загривку. Палыч благодарно ткнулся лбом ему в ладонь и заурчал.

— Может зайдешь, чаю выпьешь? — любезно предложила я.

— Не, дела у меня, — выпрямился он и повел покатыми плечами под кожаной курткой. — Я на минуту заскочил…

Беспринципный садист мило ухмыльнулся одной стороной рта и побежал вниз, громко стуча ботинками по ступенькам.

На кухне я развернула газету, баба Вера ахнула, а Лаврентий победно посмотрел на нас с буфета: Скелет принес свежую севрюгу, метра на полтора длиной.

— Лаврентий Палыч, вряд ли, Вы осилите такую рыбину в один присест. Предлагаю поделить поровну, — внесла я предложение, но кот коротко мяукнул в знак протеста. — Ну, хорошо, будем делить по-братски.

— Да, повезло некоторым котам, такого щедрого споснора приворожить, почесала нос баба Вера. — Видно, полюбился ему фикус, как родной.

— Баба Вера, — озарило меня. — А, ведь, братки не фикус покупали, а фокус. За что же они десять тысяч отвалили? Каким образом сработало дерево?.. Я готова поверить, что правоохранительные органы интересуются трюками для решения важных государственных задач. Но зачем бандитам из группировки Куприяна понадобились сундуки, в которых ассистентки фокусников превращаются в тигров, шкафы, из которых пропадают добровольцы из публики, и женщины, замирающие в неестественных позах на спинках стульев? Было бы логичнее, если бы они изучали опыт Гарри Гудини, его феноменальную способность вскрывать сейфы и выбираться из запертых камер в тюрьмах.

— Кто ж их знает, — проворчала тетушка, надевая фартук и вооружаясь тесаком. — Может, Куприян перед смертью решил исправиться, и встать на честный путь фокусника и трюкача… Часть рыбы пожарим, часть на уху пустим, а что останется — на заливное пойдет… Ты мне, лучше, вот что скажи, почему гражданин с рыбой пришел в нашу квартиру, а не к Любаше? Фикус же он из той квартиры выносил.

— Любаша! — ужаснулась я. — Надо ее проведать!

Соседка выглядела, как действующая модель вулкана. Любаша приветственно кивнула мне и встала в позу гордого революционера, скрестив руки на груди и откинув голову назад. Ноздри ее раздувались, а глаза метали молнии.

— Хам! — сказала она с возмущением. — Это надо же, обозвать меня «бабкой»! Открываю дверь, на пороге стоит мужик, здоровый, как сундук. «Здорово, говорит, бабка, Лаврентий Палыч дома?» Я ему: «Здорово, внучек, он на четвертый этаж переехал». «А Маша?». «И Маша там же». Повернулся и ушел. Мария, где ты такого хамского знакомого отхватила? Стоит на неделю уехать, и — на тебе! Бабкой называют!

— Любаша, ты на себя в зеркало посмотри, — вступилась я за Витю-Скелета.

— Причем здесь зеркало! Ну, подумаешь, на голове бигуди, на лице маска из проросшей пшеницы, на теле старый халат. Зато фигура стройная и душа молодая. Неужели не видно?! Я — женщина в самом соку!

— Между прочим, — сделала я еще одну попытку. — Это он купил твой фикус и лично вынес из подъезда.

— Неужто сам с ним справился? — изумилась Любаша физической подготовке покупателя. — А что ж так мало за дерево дал? Всего тысячу рублей! Жмот!

Я пожала плечами, скосила глаза к носу и изобразила святую невинность.

Как и следовало ожидать, львиная доля Любашиного коэффициента полезного действия ушла в гудок, как у паровоза. Она успокоилась и перестала искрить.

— Тебе кофе со сливками или с лимоном? — уже человеческим голосом спросила она и, не дожидаясь ответа, ушла на кухню, ставить чайник.

Без вечнозеленого шатра комната выглядела пустовато. Зато света прибавилось. Любаша повесила на окно занавески, и квартира приобрела черты уюта и женской заботы. Мебель равномерно распределилась по всей жилплощади, а место, где стояла кадушка, прикрывал лохматый коврик.

На кухне заверещал свисток чайника. Мы чинно уселись за стол, на котором уже стояли чашки с блюдцами, сахарница, коробка вафельного торта и конфеты в вазочке. Хозяйка добавила к натюрморту глиняную миску грубой лепки и достала сигареты.

— А где твоя красивая пепельница муранского стекла? — поинтересовалась я, брезгливо рассматривая миску.

Сосуд напоминал пиалу, выполненную руками ребенка. С внешней стороны по кромке шел немудреный узор из палочек, закорючек и крючочков. Внутри миску покрывал коричневый налет непонятного происхождения.

— А-а! Разбила! — с сожалением призналась Любаша. — А эту штуку Тенгиз откуда-то притащил в тот день, когда мы улетали в Сочи. Сказал, что подарок судьбы. Я так понимаю, он эту штуковину в беспроигрышной лотерее на улице выиграл.

Она с наслаждением закурила и открыла банку растворимого кофе.

— Любаша, — осторожно начала я. — У тебя есть знакомый циклевщик?

— Нет. А тебе зачем? Ремонт делать? Так, ведь, не сезон. Полами надо летом заниматься, в период естественной вентиляции.

— А кто тебе пол отциклевал, пока ты в Сочи гуляла?

У Любаши дрогнула рука, и вторая ложка растворимого кофе просыпалась мимо моей чашки.

— А, разве, это не ты отскребла пятно из-под кадушки? Я уж хотела поблагодарить тебя.

— Может быть, твоя генеральская родня сподобилась? Или бывшие мужья?

— Ха! — скривилась подруга, и я поняла, что моя идея была абсурдна.