Другие. Боевые сталкеры - Сергей Зверев

— А ты хотел, чтобы я ему сказал, что туристы?

Ночь окончательно завладела Чечней…

— Ну, вот и конец нашего странствия, — объявил, опираясь на палку, Ермолаич. От души прокашлявшись, он вынул из кармана папиросы.

— Уж не знаю, как тебя благодарить, человечище, — признался Стольников.

— Ты меня уже отблагодарил. Коровой и быком. А вот на память оставишь чего — сам тебе спасибо скажу.

— Да что же тебе оставить? — растерялся Саша.

— Что-нибудь оттуда.

— Оттуда?

Разведчики приблизились.

— Чудеса бывают, — тихо проговорил Ермолаич. — Вот, когда война началась, должен был я жениться. Любил девку до беспамятства. Через неделю свадьба — а тут война. Так и пошел на фронт, неженатый. А она мне: «Ждать буду, ждать буду!» Все думали, война месяц тянуться будет, не больше. А оно вишь как закрутило… Четыре года. Ну ты сам посуди, кто четыре года ждать будет? А вернулся из Берлина, и что ты думаешь?

— А что? — улыбнулся Саша.

— Девкой оказалась!

Бойцы рассмеялись.

— Это потому, что тебе, старик, цены нет, — объяснил Жулин.

— Цена у всякого человека есть, — возразил тот. — Просто ее понять нужно. Ну, так как там, в будущем-то? Немцы снова борщить не начинают?

Наступила неуютная пауза. Издевается старик или и вправду поверил?

— Немцы в порядке.

— После Хрущева-то кто будет?

— Брежнев.

— Брежнев? Читал. Он в ЦеКа. А сколько еще Хрущеву рулить?

— Да три неполных года, считай.

— Пойдет. Ну, бывайте, люди добрые. Желаю вам найти всех, кого ищете.

Ключников подошел, снял с руки «Тиссо», купленные в Швейцарии, и протянул проводнику:

— На память.

Тот принял бережно, но без восторга, с деревенской учтивостью и самоуважением.

— Спасибо, парень. Ну, с богом! Идите прямо через лес на луну, там и увидите дорогу на Грозный.

— А это что же за дорога?

— Это объездная, она приведет в тупик. Лес тут в тридцатые рубили каторжные, собирались железную дорогу строить. Да не случилось.

Махнув, Ермолаич исчез в темноте.

* * *

Первое, что хотел сделать Ждан, когда понял, что волки им не интересуются, — это выйти из проклятого леса, найти вокзал, сесть на ближайший поезд и умчаться подальше, ни о чем не думая, отсидеться, привести мысли в порядок и уже потом решить, что делать. Мысли потом придут сами, когда пройдет эта ужасная боль в руке. А сейчас — идти…

К утру он набрел на странной формы домик. Двухэтажный, он темнел в голубой дымке рассвета, как в кино про Сонную лощину. Осторожно приблизившись и заглянув в окна, полковник убедился, что домик пуст. Дверь была заперта известным всем туристам способом — посредством палки. Решив палку не трогать, Ждан прокрался к окну, поддел створку лезвием ножа и распахнул. Осмотрелся еще раз и завалил свое грузное тело внутрь. Так же осторожно, стараясь не сбивать пыль со стекол, прикрыл окно и скинул рюкзак.

Все внутри свидетельствовало о долгом отсутствии людей.

Поднявшись на второй этаж, Ждан осторожно приблизился к окну и стал оценивать свою диспозицию сверху. Поблизости от дома полковник не заметил ничего подозрительного. Однако чувство успокоения не приходило. Дом стоял на большой поляне, так что пространство вокруг него хорошо просматривалось. Наезженная колея на опушке уходила влево и утопала в лесу. Любой транспорт, появившийся на дороге — гужевой или автомобильный, — тут же привлек бы его внимание.

В том, что его ищут уже не только разведчики, полковник был уверен. Слишком много ему пришлось наследить. Чечня пятьдесят девятого ничем не отличалась от Чечни две тысячи двенадцатого. И кровную месть еще никто не отменял. Поэтому Ждан ощущал себя загнанным на дерево беглецом. Вспомнив, как пытался спастись от волков один из сельчан, Ждан поежился.

Первыми у дома появились не Стольников и его люди. Мотоцикл иностранного производства, протарахтев, как стая ворон, вылетел по дороге на поляну и помчался к дому. Ждан хорошо видел двоих в милицейской форме. В руках одного он заметил «ППШ», второй имел на поясе кобуру с «ТТ».

«Может, не на след вышли, а просто ищут свидетелей для опроса?» — попытался успокоить себя полковник. Однако успокоение не приходило. Любой вошедший в этот дом милиционер первым делом потребует документы — с этого все начнется, этим и закончится. О присутствии в районе незнакомца слух уже давно разошелся. И все бы ничего, но любую встречу с местными Ждан заканчивал выстрелом или ударом ножа. Здесь живут горцы, а к горцам нельзя приходить, имея целью убийство. Горцы напоят, накормят и спать уложат. Могут еще спеть тебе и дать в дорогу кислого молока. Но если ты направил в их сторону оружие, можешь не сомневаться: жить тебе осталось недолго.

— Ну, это мы еще посмотрим… — прошептал Ждан, глядя в окно и наблюдая, как спешиваются милиционеры.

Нужно дождаться вечера. В том, что нужно покидать дом и срочно скрываться, он уже не сомневался. Бежать подальше из этой богом проклятой области! Тени прошлого снова стали кружить над его головой.

Приехавшие словно пустили корни на поляне. Они и в дом не входили, и не уезжали. Несмотря на то что в планы полковника не входило путешествие по лесу средь бела дня, эти двое стали его раздражать. Какого черта они не убираются прочь? Уже ясно, что уверены в отсутствии людей в доме (Ждан похвалил себя за то, что не тронул палку у входной двери), тогда что им нужно?

В начале одиннадцатого утра Ждан получил ответ на этот вопрос. Он увидел приближающийся к опушке леса «Мерседес» середины тридцатых. Машина была помята, утратила блеск, но была на ходу и ревела не как заправленная неочищенным бензином «Победа». Ментальность русского человека мгновенно дала ему основания предположить, что приближается власть. «Мерседес», да еще — черный! Наблюдая, куда направятся появившиеся из него люди, он прижался к выступу подоконника подбородком. Автомобиль, сбросив скорость, потерялся из поля его зрения. Но по тому, как пришли в движение менты у мотоцикла, полковник догадался, что машина остановилась сразу за углом. Вероятно, водитель просто нашел тень.

Ждан продолжал следить.

— Ну, и что дальше?.. — пробормотал он.

Если те двое вызвали подмогу, значит, у них есть подозрение, что дом не пуст. Худшее, что сейчас ожидал Ждан, было проникновение вновь прибывших внутрь его жилища для подтверждения этого подозрения. Он хотел было уже отвернуться, как вновь заметил, что мотоциклисты пришли в движение. Сели на свои места, водитель лягнул ногой, и на поляне раздался треск мотоциклетного движка. Выходит, около этого дома теперь выставлен сменный пост? Уехали одни — приехали другие?

— Гнусные делишки… — Убрав от окна лицо, полковник стал спускаться вниз.

Увиденное им позволяло сделать вывод, что направление его движения уже просчитано местными властями, и теперь их ошибка заключается лишь в том, что они ждут появления Ждана, в то время как он уже давно в доме.

Поняв это, полковник немного расслабился. В любом случае если в дом кто-то войдет, то появится он не с мыслью проверить, а, скажем, за спичками, не ожидая ни с кем встречи.

Сумка, которую он забрал из «Победы» — сумка убитого им хозяина машины, — по-прежнему стояла там, где он ее оставил: на стуле, в кухне. Смахнув ее, Ждан спустился в подвал. Глядя, где и что находится, он стал шарить по полкам. Выбрав несколько банок мясных консервов, спички и туристический топорик, он сложил все в сумку. Вернувшись на второй этаж, снял с вешалки в шкафу пару рубашек и свитер… Тот, кто жил в этом домике — лесник, по всей видимости, — был одного с ним роста и комплекции. По мере продвижения по дому сумка стала приобретать объемный вид. Убедившись, что больше нет ничего, что могло бы помочь ему в лесу, Ждан бросил сумку на прежнее место. Теперь оставалось дождаться темноты. Не исключено, что с ее приходом те, кто за ним охотится, подтянутся ближе к дому. Они будут следить за каждой мелькнувшей в окнах тенью. Не отрываясь от черных квадратов стекла, будут терпеливо ждать, когда блеснет огонек или луч фонарика. И едва произойдет то, чего они ожидают, они начнут штурм. Но Ждан не даст им ни малейшего шанса. Те, что в засаде, даже не догадываются о том, что полковник ночью, не зажигая спичек и не щелкая фонарем, тихо спустится в подвал, откроет одну из створок люка и выберется наружу со стороны леса. Пусть ждут.

Впрочем, он был уверен, что его появления представители местной власти ждут не в доме, а вне его.

А еще он подумал, что кроме милиции его ищет группа Стольникова. Если они тоже оказались в пятьдесят девятом году, то нет сомнений: майор уже напал на след полковника. Сделать это было нетрудно — уходя, Ждан оставлял кровь. И если майор ведет всю группу уже в пятьдесят девятом году, то что случится, если он выйдет на этот дом и встретится с местными милиционерами?