Метаморфозы - Della D.

— Ох, Гарри! – с этим возгласом девочка бросилась к нему на шею, всхлипывая и прижимаясь к нему, уткнувшись носом в его плечо. Совершенно машинально он обнял ее, потому что это было единственное естественное движение в данной ситуации. Одной рукой он крепко держал ее за талию, а другой гладил по волосам.

— Ну, что ты, — прошептал он. – Герми… Не надо, не плачь. Если… если ты его любишь, хочешь… хочешь я поговорю с ним? Или дам по морде. Не плачь, я не могу видеть твоих слез.

Он осторожно отстранился, заставив ее посмотреть ему в лицо. Гермиона блуждала взглядом, не в силах долго смотреть ему в глаза. Его взгляд тоже все больше задерживался на ее покрасневших, припухших, истерзанных губах.

Кто начал это первым, он не знал. Просто секунду спустя он уже впивался своими губами в эти губы, которые отвечали ему с той же страстностью. Это уже была не Джинни, с которой он просто поддерживал имидж «ее парня», попутно получая удовлетворение от ее восхищенного взгляда. Нет, это была Гермиона Грейнджер, девушка, о которой он думал слишком давно, которую он хотел слишком давно. Которую он любил, хотя раньше он не подозревал, что вообще способен на это. Он ласкал губами и языком ее рот, то погружаясь глубже, то едва касаясь, и она отвечала ему тем же, словно ждала этого момента не меньше, чем он.

— Гарри… — прошептала она, когда он был вынужден прерваться на секунду, чтобы набрать в горящие легкие воздух.

Ненавистное имя прозвучало как пощечина. «Проклятье! Поттер! Я ведь Поттер. Это его она целует с такой страстью, с таким желанием. Она любит его. Поэтому она несчастна с Уизли, поэтому она не может с ним расстаться – это ведь его друг. Да, не позавидуешь тебе, Гермиона. Но сейчас мне жаль не тебя. Мне жаль себя. Потому что я забылся и позволил себе то, что никогда не должно было произойти. И мне этого теперь никогда не забыть. Это будет моим новым мучением и все из‑за этого Поттера!»

Он отшатнулся от нее.

— Прости меня, — выдавил он. – Я не должен был этого делать. Прости.

Он развернулся и пошел к выходу. Гермиона в недоумении смотрела ему вслед. Снейп очень сомневался, что способен ненавидеть сильнее, чем сейчас он ненавидел Гарри Поттера.

***

Следующие несколько дней стали для Гермионы просто адом. Она уже не думала о Роне, о том, как сохранить эти отношения. Единственной ее заботой было, как выпутаться из этой ситуации с наименьшими потерями.

Гарри игнорировал ее, избегал и вообще всячески демонстрировал холодность. Джинни была явно чем‑то расстроена («Уж не поссорились ли они?», — думала Гермиона) и при этом как‑то нехорошо посматривала на нее. Рон практиковал испытанный прием, изображая оскорбленную невинность, который обычно заканчивался тем, что Гермиона не выдерживала и пыталась с ним мириться, обещая все, что только могла. Но сейчас Гермионе это было только на руку.

Все ее мысли занимал Гарри Поттер. Лежа вечером в своей постели в комнате старосты она вспоминала его поцелуй, который был также не похож на поцелуи Рона, как и майская гроза на нудные осенние дожди. Это был шок. Причем электрошок. Ее словно било током, каждый квадратный сантиметр кожи покалывали десятки иголочек. И этот разряд шел не только по коже, он проникал вместе с его языком внутрь, в самую глубину, в ее сердце, сбивая его с ритма, спускаясь ниже и вызывая острый спазм где‑то внизу живота. В тот момент она забыла все свои страхи, сомнения, мамины слова, Волдеморта и потенциальный гнев профессора Снейпа, ей хотелось только одного: чтобы на них не оказалось одежды, и они пошли дальше поцелуя. Голова кружилась у нее так, словно ее пару часов катали на карусели, ноги подкашивались. Как бы все это банально ни звучало, но именно в такой трепет ее привел его один единственный поцелуй.

«Что я делаю? Чего я боюсь? Что если это именно то, чего я всегда ждала? То, чего ждет каждая девушка? А я тут думаю о чувствах Рона, чувствах Джинни… Никто из нас четверых не сможет быть счастлив, если Гарри почувствовал хотя бы половину из того, что пережила я».

«Но почему его отношение так изменилось? – задавалась она вопросом уже пару минут спустя. – Он не замечает меня. Вернее, делает вид, что не замечает. Что это? Чувство вины? Страх? Он не может перешагнуть через Рона и Джинни? Конечно, не может, о чем я думаю? Это же Гарри! Милый, добрый, честный Гарри! Любимый и единственный, другого такого нет!».

«Что мне делать? Как убедить его не отказываться от нашего счастья? Не отталкивать меня. А хочет ли он меня? Или просто хотел меня утешить? Мне надо все выяснить, надо разобраться».

Гермиона не придумала ничего лучше, как подсунуть Гарри записку с просьбой прийти к ней после отбоя в комнату старосты.

***

В тот вечер Гермиона не находила себе места. Разобравшись со всеми делами, она, наконец, скрылась в своей комнате, но ожидание было невыносимым. Что она ему скажет? Что он скажет ей? Чем все это закончится? Одни вопросы и ни одного ответа. Как всегда.

Через полчаса после отбоя в дверь тихо постучали. Гермиона распахнула дверь, но на пороге никого не оказалось. Однако она слишком часто делила с Гарри мантию–невидимку, чтобы не догадаться, что он мог воспользоваться ею, желая прийти к ней незамеченным. Поэтому она посторонилась и, почувствовав движение воздуха рядом с ней, закрыла дверь, наложила на него заклинание и обернулась.

Гарри стоял напротив, мантия покоилась на ее аккуратно заправленной кровати. Он молчал и смотрел на нее без всякого выражения.

Когда Снейп прочитал записку Гермионы, он почти сразу понял, что придет на это свидание. Во–первых, потому что Поттер пошел бы. Во–вторых, потому что мысли о Гермионе, тепле ее тела в его объятиях, ее губах, руках, запахе волос не оставляли его все эти дни. Он прекрасно понимал, что не его она целовала, не его она хотела, не его она любила, но он также понимал, что другого такого шанса у него не будет. Не переспать с ней, нет. Этого он поклялся не делать. Не столько из благородства, с которым был очень слабо знаком, сколько из чисто практических соображений: рано или поздно она узнает, кто это был, взбесится, и у нее появятся основания посадить его в Азкабан. Или что там полагается бывшему Пожирателю Смерти, преподающему в Хогвартсе, который принял облик своего студента, чтобы затащить в постель его одноклассницу? Раньше это был бы поцелуй Дементора, сейчас… Пожалуй, Авада Кедавра.

Так что Снейп не думал спать с Гермионой Грейнджер, пребывая в облике Гарри Поттера. Нет, он просто хотел побыть с ней, быть может, поцеловать, обнять. В общем, обзавестись парочкой воспоминаний, которыми можно будет согреть себя в одинокой старости, если он до нее доживет.

— Ты звала меня? – прервал он молчание.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});