Рейтинговые книги
Читем онлайн Пружина для мышеловки - Александра Маринина

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 91

– Ну как, плотно позавтракал? – спросил он, когда Андрей сел в машину.

– Только кофе выпил, правда, три чашки. А что?

– Тогда поедем куда-нибудь пообедаем. И поговорим. Или ты предпочитаешь сначала поговорить?

– Давай сначала поговорим, – решительно произнес Андрей.

Он подробно, не упуская ни одной мелочи рассказал всю эпопею, связанную с поисками свидетельства о смерти Личко. И о поездке в Черемисино, и о разговоре с супругами Перхуровыми, и о встрече с доктором Юркунсом. Рассказал и о своих сомнениях, о той злости, которая его охватывала все время, пока он слушал Льва Яковлевича, о растерянности, о том, что в словах старого психиатра показалось ему убедительным, а что – не очень. Одним словом, он рассказал все, тщательно выбирая выражения и стараясь ничего не переврать и ни на чем не делать акцент.

Константин Викторович слушал внимательно, ни разу не перебил Андрея, а потом долго молчал.

– Какой совет тебе нужен? – наконец спросил он. – Говорить ли об этом маме? Или заниматься ли этим вообще?

– И то, и другое. Но, главным образом, насчет мамы, конечно. Я не могу понять, нужно ей знать об этом или нет.

– А сам ты как считаешь?

– Я считаю, что нет, не нужно, – твердо заявил Андрей.

– Аргументы? – коротко потребовал Мусатов-старший.

– Понимаешь, Костя, я подумал, что… В общем, смотри, как получается: если на самом деле этот Личко ни в чем не виноват, а мама сразу поверила в его вину и отказалась от него и даже от его родителей, отказалась от всей своей жизни с ним, вычеркнула его не только из своей, но и из моей жизни, но получается, что она его предала. Вместо того, чтобы не поверить в его вину и добиваться правды, она бросила его на произвол судьбы. Пока она думает, что Личко действительно маньяк-убийца, она чувствует себя правой, а если выяснится, что все было не так, как она будет себя чувствовать? Предательницей, бросившей близкого человека в беде?

– Я понял твои доводы, – кивнул Константин Викторович. – Они разумны. Но есть и другая сторона медали, и мне хотелось бы, чтобы ты на нее взглянул. Люди, знаешь ли, почему-то очень не любят, когда обманывают их доверие. Ну есть у нас, у человеческих особей, такая странная особенность. Мы очень болезненно реагируем на ситуации, когда человек, которого мы представляем себе определенным образом, вдруг оказывается совсем не таким. Мы в таких случаях чувствуем себя обманутыми. Чаще всего мы перестаем общаться с таким человеком, если можем, конечно, но чувство обманутости оказывается весьма болезненным и дает о себе знать еще долгие годы. Знаешь почему? Когда человек оказывается не таким, каким мы его себе представляли, мы можем сколько угодно говорить вслух о том, что он обманул наше доверие, но в глубине души, в том самом подсознании, о котором говорил тебе старый доктор, мы твердим: это я дурак, не распознал, не рассмотрел, не угадал, это я слепец, я идиот, я ничего не понимаю в людях. Мы на самом деле обвиняем сами себя, мы считаем себя глупыми, и нам это ужасно неприятно. Идеи самообвинения и собственной недостаточности – одни из самых пагубных с точки зрения душевного равновесия и даже, если хочешь, психического здоровья. А теперь представь себе, как на протяжении почти тридцати лет чувствовала себя твоя мама, думая, что не распознала рядом с собой психически больного жестокого детоубийцу и насильника, не разглядела, ничего в нем не поняла.

– Думаю, что плохо, – уныло согласился Андрей, которому такая постановка вопроса в голову как-то не приходила. – Но все равно я не понимаю, что лучше: чувствовать себя жертвой обмана или предателем, бросившим человека в трудную минуту на произвол судьбы.

– А тебе и не нужно это понимать, потому что каждый человек воспринимает это по-своему. Одному легче чувствовать себя предателем, другой предпочтет быть обманутым. Здесь нет рецепта.

– Так что же мне делать? – нетерпеливо спросил Андрей. – Говорить маме или нет?

– Обязательно говорить, – кивнул Константин Викторович. – А мама пусть сама решает, пусть она сама выберет, кем ей себя чувствовать. Не нужно думать за нее и тем более не нужно делать за нее выбор.

– Тогда следующий вопрос: а мне-то что делать? Допустим, она скажет, что хочет знать правду, и тогда мы все дружно будем думать, как нам взяться за это дело. А если она не захочет никаких разбирательств? Если запретит мне даже думать об этом?

– Ну, глупости какие! – рассмеялся Мусатов-старший. – Как это она может тебе запретить? Ты не ребенок, ты взрослый тридцатилетний мужик, вон какую карьеру сделал, да и живешь ты в другом городе, а не под маминым крылышком. Как сам захочешь, как сочтешь нужным, так и сделаешь. Другой вопрос, сообщишь ли ты маме о результатах своих изысканий, но это уж будет зависеть от ее позиции. Ты сам-то чего хочешь? Хочешь ты влезать в это дело, или тебе не интересно?

– Я не знаю, – честно признался Андрей. – Не могу разобраться в себе. С одной стороны, конечно, хорошо бы перестать думать о себе как о сыне маньяка-убийцы, но с другой стороны…

Он замолчал, подыскивая слова, которые все куда-то подевались.

– С другой стороны, – мягко подсказал Константин. – Ну? Так какие мысли у тебя находятся с другой стороны?

– Это не мысли, это чувства. Я их не понимаю, не могу ни объяснить, ни описать. Какой-то внутренний протест, что ли. Когда я об этом думаю, внутри меня все поднимается, и бунтует, и кричит: нет! нет!!!

– Значит, прав был твой доктор Юркунс, – задумчиво проговорил Мусатов-старший. – Болит ранка-то. Болит.

– Ну вот, и ты туда же. Далась вам эта ранка!

– Вот видишь, ты повышаешь голос, раздражаешься. Значит, тема тебе не безразлична. Я полагаю, Андрюша, ответ однозначен: поисками истины заниматься нужно. И вовсе не потому, что истина важнее всего, глупости все это. Иногда она действительно важнее, а иногда не имеет никакого значения, а порой и просто вредна. Но в нашем случае узнать правду о том, что случилось с твоим отцом, все-таки нужно, что бы по этому поводу ни думала твоя мама. Это нужно в первую очередь тебе самому.

– Выходит, все эти разговоры по подсознание…

– Да-да, сынок, это все так и есть. Твой доктор вовсе не выживший из ума маразматик, все, что он тебе говорил, давно известно и в психологии, и в психиатрии. А теперь давай подумаем, как нам вечером построить разговор с мамой, чтобы как можно меньше ее травмировать.

Они поехали обедать в дорогой ресторан, строили планы, вырабатывали стратегию разговора, чтобы выдавать информацию Ксении Георгиевне постепенно, подготавливая ее к каждому новому повороту, а то еще, не дай бог, сердце не выдержит.

Но Ксения Георгиевна все равно, конечно, разволновалась донельзя, сосала валидол, слушала сына бледная, с выступившей на лбу испариной и синевой вокруг плотно сжатых губ. Как и ее муж, она умела слушать не перебивая, поэтому до самого конца Андрею так и не удалось предугадать, какой же будет ее реакция. Что она скажет? Захочет узнать правду или нет?

Выслушав рассказ Андрея, она встала с дивана, на котором все это время сидела, и спокойно спросила:

– Кто будет чай, кто кофе?

– Кофе, – быстро ответил Андрей.

– А мне чайку, если можно, – попросил Константин Викторович.

Ксения молча кивнула и вышла из комнаты.

– Я не понял… – ошарашенно прошептал Андрей, глядя вопросительно на Костю.

Он ожидал бури эмоций, может быть – крика, может быть, слез, да чего угодно, только не такого ледяного спокойствия. А как же валидол, испарина, бледность? Нет, рассказ сына совершенно точно не оставил ее равнодушной. И вдруг – чай какой-то… И ни слова о том, что она только что услышала.

– Ей нужно подумать, – так же шепотом ответил тот. – Ты что, свою маму не знаешь? Она никогда в жизни на серьезные вопросы сразу не отвечает.

– Но она так спокойна, – удивился Андрей.

– Если бы она не умела сохранять спокойствие в самых экстремальных ситуациях, она не проработала бы столько лет в школе.

Через несколько минут Ксения Георгиевна внесла в комнату поднос с чашечкой кофе для сына и двумя большими чашками с чаем – для себя и для мужа. Прошло еще минут пять, но к чаю она так и не прикоснулась, сидела неподвижно, обхватив горячую чашку ладонями. Андрей почему-то не мог оторвать глаз от ее рук, он впервые заметил сейчас на них проступающие пигментные пятна, неумолимые свидетельства надвигающейся старости. Правда, пятна совсем еще незаметные, бледные, ведь мама совсем не старая…

– Костя, Андрюша, – начала Ксения Георгиевна глухим голосом, – я не знаю, как вы отнесетесь к тому, что я сейчас скажу, но я все равно скажу, потому что когда-то же нужно… Нужно, наконец, сказать. Я очень любила Олега, своего первого мужа. Очень любила. Я считала его самым лучшим, самым добрым, самым умным. Я восхищалась им, его трудолюбием, его умом, его образованностью… Он ведь очень много читал и очень много знал. Я всегда удивлялась, как это получается, что мальчик из провинциального городка знает намного больше меня, столичной девчонки. Знаете, такое столичное высокомерие… Я не просто восхищалась им, я его боготворила. Он был абсолютно неординарной личностью, ни на кого не похожий, с очень своеобразным мышлением, с оригинальной логикой. Прости, Костя, я никогда не говорила тебе этого, и тебе, наверное, неприятно это слышать.

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 91
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Пружина для мышеловки - Александра Маринина бесплатно.

Оставить комментарий