Острова блаженных - Александр Кондратьев

Когда-то он был Мальчиком, Сыном, но в один роковой день он познал своего Отца, чтобы стать им и воплотить его мечты.

* * *

Появились и другие боги. Многое они совершили вместе, много подлых интриг сплели, много кубков опрокинули на пышных пирах.

А потом – в белом венчике из роз – пришел сын Марии. Его принесли в своих головах странные бродяги со скорбными лицами. Взгляды их были строгими, но ясными; в глазах – небеса. Славянских богов забыли. Идолы поплыли вниз по реке, боги разошлись по земле, растратив былую силу. Боги живут, пока им приносят жертвы. Боги живут, пока в них верят.

Время шло. Лес отступил, подчинившись железному маршу машин и асфальта. Небеса расчертили линии электропередач. Многое изменилось, но люди остались прежними – придумали себе новых богов.

Мальчик, который стал Отцом, постарел и назвал себя Старым. Он обошел много земель, многое увидел, пока, утомленный, не осел на том месте, где его нашел Вячеслав. Где-то рядом, Старый знал, жили другие боги, но ему не было до них никакого дела, как и им до него. Для них все осталось в прошлом.

Глава 3. Молитва

Благословляю все, что было,

Я лучшей доли не искал.

А. Блок

Религия есть один из видов духовного гнета, лежащего везде и повсюду на народных массах, задавленных вечной работой на других, нуждою и одиночеством. Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с эксплуататорами так же неизбежно порождает веру в лучшую загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с природой порождает веру в богов, чертей, в чудеса и т. п. Религия есть опиум народа. Религия – род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий образ, свои требования на сколько-нибудь достойную человека жизнь.

В. Ленин

Вячеслав очнулся. Тело ужасно болело, кишечник ощетинился колючей проволокой. Голова кружилась. Жизнь казалась сном. Настоящее – то, что произошло в другом месте в другое время. Воспоминания, свои и чужие, заменяли друг друга, смешивались, преобразовывались. Чужие лица стали знакомыми, знакомые – чужими.

Он лежал на земле. Глаза слиплись, раскрылись с трудом. В ноздри ударил тяжелый металлический запах. Вячеслав поднес руку ко рту, к бороде, стряхнул комья засохшей рвоты. Ему было холодно, земля остудила тело. Он с трудом привстал на локтях, живот болезненно дернулся.

Вокруг темно. Вячеслав попытался вспомнить, где он и как оказался здесь. Получилось не сразу. Он потряс головой, пытаясь упорядочить воспоминания. Страницы памяти в голове – перья в подорванном курятнике. Саркис, Лиана, встреча, «Ашан», старик…

Вячеслав осторожно поднялся и зашатался на нетвердых ногах. Огляделся. Лунный свет едва придавал предметам форму. Вот скамейка. Рядом на земле – рюкзак. Чуть поодаль – разбитая пивная бутылка и осколки стекла.

Что произошло? Он вспомнил старика. Чего он хотел? Вячеслав похлопал себя по карманам, осторожно заглянул в рюкзак, проглядел все отделения, прощупал их. В рюкзаке – три бутылки. Вино – для дамы, водка – для Саркиса, ром – для себя любимого, вспомнил Вячеслав. Там же – одноразовые бритвы, гель для душа, упаковка жвачки, четыре крупные картофелины, две морковки и половина куриной грудки (для фирменного блюда Вячеслава, которое он называл «варево»). Тонкий кошелек, старый мобильный, паспорт и прочие мелочи – все на месте. Старик не пытался его ограбить. Почему он напал на него? Если хотел убить, почему не убил? Испугался?

И что за ерунда ему пригрезилась? Отец, Мальчик, Мачеха, войны, предательства, кровь…

Голова гудела. Вячеслав провел рукой от лба до затылка, пытаясь привести мысли в порядок. Брезгливо поморщился – волосы слиплись. Вячеслав попробовал распутать их, посыпалась какая-то шелуха. Он подумал, что это земля или грязь. Поднес пальцы к глазам, к носу, понюхал – кровь.

Старик ранил его! Вячеславу стало страшно. Вдруг он все еще где-то здесь, затаился, чтобы напасть снова. Вячеслав нервно посмотрел по сторонам, прислушался. Недалеко ревел МКАД, гася прочие звуки. Вячеслав схватил свой рюкзак, перекинул его через плечо и пошел прочь, глядя по сторонам, чтобы предупредить возможное нападение. Он поклялся себе больше никогда не появляться здесь.

Вячеслав не отошел от скамейки и пяти шагов. В темноте он не заметил кучу тряпья, споткнулся и едва не упал. Тело отозвалось болью и рвотным позывом. Куча тряпья зашевелилась и издала протяжный стон. Вячеслав отшатнулся. То, что он принял за кучу тряпок, – человек. Взгляд выхватил отдельные детали – бороду, усы, острый нос, рубашку, шапку в траве чуть поодаль. Сомнений не было – это Старый.

Старый выглядел безобидным, даже жалким. Он беспомощно лежал на спине, одна нога согнута в колене, другая вытянута. Руки расставлены как при распятии.

– Эй, как вы? Вы в порядке? – позвал Вячеслав.

В ответ – только тихий стон.

Вячеслав подошел поближе. Склонился над Старым, потряс за плечо, заглянул в лицо. Глаза открыты, но что это были за глаза!.. Контраст разительный. Золотые глаза Старого, в которых плясали черти, потухли. Лицо заметнее расчертилось морщинами. Старый как будто вмиг потерял десять лет. В уголках рта блестела слюна. Лицо обрюзгло и одряхло, как будто раньше держалось на шурупах, а теперь их все разом выкрутили.

Вячеслав провел ладонью перед этими безжизненными, тусклыми глазами. Реакции не последовало. Что-то случилось со Старым, и теперь он пребывал в вегетативном состоянии.

Вячеслава посетило пять мыслей:

1) Время. Сколько времени прошло? Несколько часов? Несколько дней? Или несколько лет, как у Ирвинга?

2) Недоумение. Что здесь, черт возьми, произошло? Что случилось со стариком?

3) Безразличие. Какие же люди равнодушные. Даже если мы пролежали здесь час-другой, наверняка мимо прошла куча народу. Все-таки «Ашан» рядом. Разбитая пивная бутылка сделала нас невидимыми. Никто не хочет связываться с пьяными.

4) Шапка. Надо забрать у старика шапку. Все равно она ему больше не понадобится. С паршивой овцы хоть шерсти клок.

5) Безопасность. Надо уносить ноги. Если кто-то увидит меня здесь, могут возникнуть вопросы.

Бросив на Старого последний встревоженный взгляд и аккуратно подхватив с земли осиротевшую шапку, Вячеслав быстрым шагом пошел прочь. Идти было тяжело, а путь предстоял неблизкий. Вячеслав надеялся, что еще не очень поздно и он сможет доехать домой на маршрутке. Хотелось поскорее оказаться дома, подальше отсюда. Он быстро прошел мимо озера, казавшегося в темноте бассейном с нефтью. Фонари отражались в воде желтыми масляными мазками, как звезды на картине Ван Гога. Приблизились многоэтажные дома, вдалеке засияли рекламные щиты и магазины у метро Алтуфьево.

Он шел по нечетной стороне Алтуфьевского шоссе. Прохладная летняя ночь освежила его и улучшила настроение. С каждым шагом, отделяющим его от места несчастливой встречи, становилось лучше. В конце концов, хорошо то, что хорошо кончается. Вес рюкзака за спиной напомнил о гостях, Вячеслав начал думать о связанных с предстоящим визитом хлопотах по дому и совсем успокоился.

Остановись, подойди к дороге и проголосуй.

Не слова, а образы. Вячеслав увидел себя со стороны – вот он стоит у бордюра с вытянутой рукой. Кулак, большой палец отставлен. Жест-просьба – подвезите.

У него не было денег на поездку. Как ему вообще пришла в голову эта мысль? Он крайне редко пользовался такси.

Подойди к дороге. Проголосуй.

Если это интуиция, то она оказалось крайне настойчивой. Раньше этого за ней Вячеслав не замечал. Но желание сделать так, как ему приказывал внутренний голос, было нестерпимым.

Скорее. Опоздаешь.

Снова образы – с примесью чувств. Бег и разочарование от упущенной возможности.

Вячеслав пошел по траве, вытянув кулак с отставленным большим пальцем.

Не так.

Несколько образов – рок-концерт, беснующаяся толпа, Человек-Паук, коза, малиновые пиджаки. Детский ребус – что общего?

Вячеслав понял: он отставил указательный палец и мизинец правой руки, рука стала трехпалой. Он вспомнил, что во сне этот жест имел какое-то особенное, ритуальное значение.

Другая рука.

Левая рука была занята шапкой, украденной у старика. Вячеслав взял шапку в правую руку и повторил жест левой.

Движение по шоссе было свободным и вялым. Вдруг ночная тишина взорвалась ревом мотора. По дороге с бешеной скоростью мчалась маршрутка. Поравнявшись с Вячеславом, водитель ударил по тормозам, по-видимому, отреагировав на его жест. Желтая грязная машина с чудовищным скрежетом затормозила, резко подалась назад и остановилась напротив Вячеслава. Тяжелая помятая дверь с писком отвалилась и поползла в сторону. На машине не было номера маршрута и бумаги с указанием стоимости проезда.