Темные объятия - Шеррилин Кеньон

Тейлон подтянул повыше розовое одеяло, затем, вдруг сообразив, что оно очень тонкое и почти ничего не скрывает, согнул ногу в колене, чтобы... э-э... центральная часть его тела не так бросалась в глаза.

Но женщины пялились на него по-прежнему.

— Теперь видишь, о чем я говорила? — произнесла Саншайн. — У него невероятная аура, я такой никогда не видела!

— Сразу видно, душа-долгожительница, — со знанием дела заметила Старла. — Должно быть, в нем течет кровь друидов. Ему обязательно надо пройти регрессию в прошлые жизни — не сомневаюсь, там найдется много интересного!

Да они обе чокнутые!

— Послушайте, дамы, — решительно заговорил он. — Мне нужна моя одежда — и немедленно!

— Смотри, смотри! — воскликнула Саншайн. — Как меняется цвет! У него абсолютно живая аура!

— М-да... никогда такого не видела. Определенно, ты подобрала на улице оч-чень необычного человека! — И Старла вышла, на ходу шелестя страницами журнала.

— Так что же, есть хотите? — бодро поинтересовалась Саншайн.

Как это ей так удается мгновенно перескакивать с одной темы на другую?

— Нет, — твердо ответил Тейлон, пообещав себе, что его ничто не собьет с избранной линии. — Хочу одеться.

Саншайн приподняла брови, и вид у нее стал очень несчастный.

— Видите ли... м-м-м... кстати, а почему у вас на штанах не было ни одной этикетки?

А это здесь при чем?.. Среди Темных Охотников Тейлон славился невозмутимостью и бесстрастием, считалось, что его невозможно вывести из себя. Однако рядом с этой женщиной он ощутил, как его хваленое самообладание начинает давать трещину.

— Прошу прощения?

— Видите ли, они были все в крови...

— И? — поторопил ее Тейлон, полный неясных, но дурных предчувствий.

— Они были очень грязные, и...

— Черт! Вы что, их выстирали?!

— Ну, честно говоря, повредила им не столько стирка, сколько отжимание.

— Вы отжималикожаные штаны?!

— Видите ли, я не поняла, что они кожаные, — смущенно объяснила Саншайн. — Они очень мягкие, на ощупь совсем не похожи на кожу — вот я и решила, что это какой-то кожзаменитель. У меня есть платье из кожзама, и я его всегда стираю в машине — но оно от этого ни съеживается и не расползается, как ваши штаны.

Тейлон потер лоб. Ночное приключение становится все увлекательнее. И как теперь, ради всего святого, он доберется до дома в полдень — без штанов?

— Мне кажется, напрасно вы срезали с них этикетки, — с мягким упреком добавила Саншайн.

С тех пор как Тейлон в последний раз закипал от гнева, прошло много-много лет. Он уже думал, что вовсе разучился испытывать это чувство. Но он, оказывается, ошибался.

— Этикеток на них нет и никогда не было, — проговорил он, чеканя каждое слово. — Это ручная работа. Единственный экземпляр.

— Ох! — пробормотала Саншайн. Вид у нее сделался еще более виноватый. — Я бы купила вам новые, но, поскольку не было этикеток, я не могла узнать размер...

— Ладно, что ж теперь делать. Видно, мне здесь суждено навеки поселиться.

Саншайн хихикнула, но, взглянув ему в лицо, прикусила язык и жалобно добавила:

— У меня есть розовые тренировочные брюки. Только они вам будут малы. И... гм... даже если бы не были малы, мне кажется, вы бы их не надели.

— Правильно вам кажется. А бумажник мой вы тоже постирали?

— Нет-нет, бумажник я вытащила!

— Хоть с этим повезло! И где же он?

Саншайн снова умолкла и опустила глаза. Ужасное предчувствие охватило Тейлона.

— Так что с бумажником?

— Видите ли... — начала Саншайн.

Тейлон уже начинал ненавидеть выражение «видите ли», неизменно предвещающее беду ему самому и его пожиткам.

— Я пошла с вашими штанами в автоматическую прачечную. Бумажник и ключи вытащила из карманов и положила на стиральную машину. И тут вдруг вспомнила, что у меня совсем нет мелочи! Всего на секунду отошла к автомату разменять деньги — а когда вернулась, бумажник уже кто-то стащил!

Тейлон тяжело поморщился.

— Вместе с ключами?

— Нет, с ключами вышла другая история. Видите ли, когда барабан не заполнен до конца, стиральную машину сильно трясет. Ну вот, машину стало трясти, ключи упали и провалились в сток.

— А вы их не достали?

— Пробовала, но не дотянулась, — убитым голосом сообщила Саншайн. — И еще три человека пробовали — тоже не дотянулись.

Тейлон сел и покрутил головой. Ну и влип! Больше всего поразило его то, что он даже разозлиться на нее по-настоящему не может. Хотя, видят боги, очень хотел бы. Но не выходит. В конце концов, она ведь просто хотела помочь.

— Подведем итоги: я остался без денег, без ключей и без штанов. Куртка хотя бы цела?

— Да-да, с курткой все в порядке! Еще осталась, коробочка пастилок «Снупи-пец» — те, кто украл бумажник, на нее не позарились. И ваши ботинки и ножик тоже целы, вот они, — сообщила она, поднимая их с пола у кровати.

Тейлон кивнул. Даже испытал что-то вроде облегчения: выходит, не все, к чему прикасаются ручки этой феи, погибает от страшной смерти. Слава богам, мотоцикл он оставил у «Кафе ню Монд»! О том, что Саншайн могла бы сотворить с мотоциклом, ему и представлять себе не хотелось.

— Так... Телефон у вас есть?

— На кухне.

— Принесите, пожалуйста.

— Видите ли... придется вам самому туда сходить. Телефон у меня с проводом. Потому что беспроводные телефоны я вечно теряю или забываю, куда положила, а потом на них сажусь, или еще что-нибудь. Последний утопила в унитазе.

Тейлон взглянул на женщину, затем нерешительно покосился на окно, откуда лился тусклый дневной свет. Интересно, что для него более опасно?

— Не могли бы вы задернуть шторы? — попросил он, наконец.

Саншайн нахмурилась.

— Вас беспокоит свет?

— У меня на солнечный свет аллергия, — мрачно сообщил Тейлон. Стандартное объяснение для Темного Охотника в такой ситуации.

Впрочем, можно руку дать на отсечение, что втакую ситуацию ни один Охотник на свете еще не попадал.

— Правда? Никогда о таком не слышала! Не знала, что бывает аллергия на солнечный свет.

— Теперь знаете.

— Что же, значит, вы вроде вампира?

Фу ты, черт, догадливая!

— Н-не совсем.

Подойдя к окну, Саншайн начала задергивать штору... которая, разумеется, с треском оборвалась.

Поток тусклого, серого, но тем не менее солнечного света хлынул на кровать.

Тейлон едва успел вскочить и забиться в угол, прижавшись к стене.