Семья убийц - Владимир Григорьевич Колычев

а зачем?

— Может, на улице что-то подозрительное видели?

— Да не помню… Хотя… — Черепанов задумался.

— Что такое? — пронзил задержанного взглядом Кауров.

— Мужик там в темноте какой-то стоял.

— Где там?

— На дороге. Мы вправо свернули, а он там слева стоял. За дорогой. В темноте. Фонари почти везде светили, а над ним темно. — От волнения кадык Черепанова двигался, как живая мышь в глотке питона.

— Даша видела этого человека?

— Не знаю… Я и сам на него внимания не обратил, то есть увидел, но только сейчас вспомнил…

— Не обратили внимания… — в раздумье растягивая слова, повторил Кауров.

Черепанов ворвался в дом, избил хозяина, одно это уже уголовное преступление, а стоящий на дороге мужчина — потенциальный свидетель, который мог дать против него показания. А он — не обратил внимания. Как минимум нелогично.

— Я же не думал, что мне оправдываться придется, — правильно понял Черепанов. — Что я такого сделал? Ну, морду набил!.. Да и в запале я был!

— А человек был?

— Ну да.

— Подозрительный.

— Я не говорил, что подозрительный.

— И никто не говорил. И никто не видел, как этот человек заходил в дом к Баркову. А вас видели.

— И что? — запаниковал Черепанов.

— И что… — мрачно усмехнулся Кауров.

В таких случаях Евграфов предлагал чистосердечное признание в обмен на состояние аффекта, но это нечестно. Прежде всего перед законом. Черепанов избивал Каурова в состоянии сильного душевного волнения, с этим трудно спорить. Но если он вернулся и добил потерпевшего, это уже другое. Это уже хладнокровный расчет, пусть и на горячую голову. Это уже умышленное убийство со всем отсюда вытекающим. А нанести мощный точечный удар Черепанов мог, мужчина он физически крепкий, избиение Баркова это подтверждает.

— Советую вам нанять хорошего адвоката.

— Вы не верите, что там на дороге мужик стоял?

— Я верю в факты. А результаты экспертизы еще не готовы.

Криминалисты отработали на месте происшествия, изъяли следы, относящиеся к совершенному преступлению, возможно, выяснится, что Баркова ударил в кадык не Черепанов, а кто-то другой. Но выяснится не сегодня и даже не завтра. А заключать Черепанова под стражу нужно сейчас. Постановление о привлечении в качестве обвиняемого, ходатайство в суд об избрании меры пресечения, материалы, чтобы обосновать необходимость заключения под стражу. Впрочем, бумажная волокита Каурова не пугала, как и хождение по судам. Его беспокоила перспектива осудить невиновного. Следователь — это прежде всего человек, а потом уже орудие правосудия.

— Экспертиза, — хмыкнул Черепанов. — Ловко ты меня развел, гражданин начальник! След остынет, не сможем взять настоящего убийцу…

— А настоящий убийца — это человек, о котором вы говорите? В темноте на дороге?

— Да, в темноте на дороге! — агрессивно сказал мужчина. — Нутром чую, он это! От него такая жуть исходила!..

— Вы же не обратили на него внимания, — напомнил Кауров.

— А-а, что вам говорить! — махнул на него Черепанов.

— А говорить придется.

— Только в присутствии адвоката!

— Как вам будет угодно!

Кауров не мог отказать Черепанову в его законном праве давать показания в присутствии адвоката. Велел увести задержанного, а сам обложился бумагами, чтобы встретить этого самого адвоката во всеоружии.

Появился Евграфов. Кауров поднялся, приветствуя начальника, тот одобрительно кивнул, глянув на него сверху вниз.

— Я смотрю, ты посвежел, Кауров… — заметил он. И, немного подумав, с ехидцей спросил: — Человеком себя почувствовал?

— Я всегда был человеком.

— Что там у тебя по делу? Сознался этот, как его?..

— Черепанов.

— Сознался?

— Признал, что избил Баркова. Избил и ушел. Больше не возвращался.

— А он должен был возвратиться?

— Барков не умер после первой серии ударов. Он умылся, на кухне открыл бутылку пива. Только тогда кто-то пришел его добить.

— Черепанов и пришел.

— Очень может быть, — кивнул Кауров.

— Ты сомневаешься? — искоса посмотрел на него Евграфов.

— Да нет… Хотя Черепанов и говорил о каком-то мужчине, который наблюдал за домом Баркова.

— Кто видел этого мужчину?

— Только Черепанов.

— Его загнанное больное воображение видело!.. Не было никого, не надо ничего усложнять. Черепанов бил Баркова? Бил! Он его и убил!..

— Да, но человек, возможно, на самом деле существовал. Возможно, он всего лишь следил за Барковым. Но когда представилась возможность, зашел в дом и добил его.

— Зачем кому-то следить за Барковым?

— Не скажу, что его супруга вызывает у меня подозрения, но там не все гладко. В момент убийства супруги находились в ссоре, возможно, это далеко не первый их конфликт. И не беспочвенный. Баркова старше мужа на шесть лет, у нее ребенок от первого брака, воспитывает его бабушка; спрашивается, почему?

— Спрашивается, почему? Я должен ответить на этот вопрос? — Евграфов возмущенно повел бровью.

— Налицо конфликтная ситуация, возможно, Баркова пошла на кардинальные меры, чтобы ее разрешить.

— Заказала своего мужа?

— Не знаю.

— Не знаешь, так и не говори!.. Черепанов убил Баркова, тут все ясно как божий день!.. Все, давай без самостоятельности!

Кауров удивленно повел бровью, Евграфов это заметил.

— Без самодеятельности! — поправился он.

И ушел, не прощаясь. Дверью не хлопнул, и на том спасибо.

Кауров задумался. С одной стороны, Евграфов прав, Черепанов виновен уже в том, что избил Баркова. А бил он с ожесточением бешеного человека, можно сказать, убивал, какое к нему может быть снисхождение?

И все-таки Кауров решил прогуляться на улицу Матроса Железняка. Сначала отправился домой, перекусил сам и накормил кошку, затем в гараж, взял машину и подъехал к дому Баркова.

Место преступления отработали «от» и «до», составили подробное описание, задокументировали каждую деталь, одних только фотографий сотни три, труп, разумеется, увезли, но производить уборку хозяйке дома не разрешили. Вдруг откроются новые обстоятельства, потребуется повторный осмотр. В доме сейчас тихий ужас, первый этаж в крови, на кухне меловые разводы, честно говоря, Кауров и не ожидал застать Баркову дома. И даже надеялся на это, чтобы поскорее вернуться к своей Котофее, принять душ и лечь спать. Но в окнах второго этажа горел свет, значит, Баркова осталась дома, хотя и могла отправиться к матери. Тамбов не так уж и далеко, тем более что там у нее ребенок. Почему не уехала? Может, кого-то ждет? А может, этот кто-то уже у нее в гостях. Мужчина в доме новоиспеченной вдовы — явление в высшей степени подозрительное.

Кауров не искал встречи с Барковой, не видел в этом смысла: сама она о возможном любовнике не скажет, о киллере, которого наняла, тем более. Он мог осмотреть дом на правах следователя, но это может вызвать негативную реакцию с ее стороны, возможно, последует жалоба. О чем, конечно же, узнает Евграфов. А он четко сказал: без самодеятельности. Иначе Кауров перестанет чувствовать себя человеком. Евграфов очень легко мог испортить