Прогулка без морали - Наталия Рощина

— Затопи мне баньку, дочка, — тихо попросила Дарья Ивановна. Подняла глаза на стену, где висели портреты сыновей, ее свадебная фотография. Вздохнула и повторила: — Затопи от души, хорошо? Хочу напоследок попариться, чтоб с чистым телом предстать пред очами Божьими. Душу, кажись, ничем не замарала, а вот тело надо бы… — Голос ее сорвался, но плакать она больше не стала.

— Странно вы говорите, мама, страшно слушать, — перекрестилась Стеша.

— Сделай, как прошу, — только и сказала та в ответ.

Каждый человек чувствует, когда приближается его конец. Все земные дела переделаны, счета оплачены, пора отправляться в мир иной. Дарья Ивановна умерла той же ночью во сне, прижимая к груди крохотную иконку Божьей Матери.

Стеша обнимала испуганную дочку. Дом превратился в сплошной поток одетых в черное старушек. Они сновали туда-сюда, что-то готовили. Кощунственным казалась сейчас Стеше эта древняя христианская традиция: разве можно проглотить хоть кусочек, когда меньше часа назад земля покрыла крышку гроба, ставшего последним пристанищем ее матери. А им ничего — молча пьют, отрешенно закусывают. После двух-трех рюмок, кажется, еле сдерживаются, чтобы не запеть. Место вроде бы не подходящее, а душа просит. И повод скорбный забыт, обычная компания хорошо подвыпивших односельчан. Некоторые задерживаются всего на несколько минут, помянув хозяйку, уходят, не забыв погладить по голове притихшую на крыльце Валюшку. Основная масса односельчан уже плохо держится на ногах, Стеше больно смотреть на эту трапезу. Когда же кончится мучение и в дом снова придет тишина? Нет сил смотреть на раскрасневшиеся, потные лица. Стеша вздохнула и вышла из дома. Подсела к Валюше. Та сразу подвинулась поближе, подняла свои огромные, испуганные глаза на мать.

— Остались мы с тобой одни на этом свете, милая, — обняла дочку Стеша. — Не на кого надеяться, сами себе хозяйки. Видно, так Богу угодно было — испытать нас на прочность. Считай что началось.

— Мам, а почему ты так говоришь? — испугалась Валюша.

— О чем?

— О том, что никого из родни у нас нет?

— А где ж ей взяться?

— Мне уже седьмой год, а ты со мной, как с маленькой! — возмутилась дочка и, отодвинувшись, серьезно посмотрела на мать. — А где мой папа? Родители его, мои бабушка, дедушка?

Степанида прижала ладонь к груди, ей показалось, что сердце сейчас выскочит. Вот уж не ко времени разговор. Не ожидала совсем. Надо же, молчала, никогда ни о чем не спрашивала, а оказывается, в маленькой головке давно неспокойно. Надо отвечать. Поправила черную косынку на голове.

— Нелегкие вопросы задаешь, доченька. Главное, нечего мне тебе ответить.

— Странно, бабушка говорила, что ты обязательно найдешь папу.

— Когда это она такое сказала? — удивилась Стеша.

— Недавно, сидели мы с нею вечером вот здесь. Ты еще с фермы не пришла, а бабушка вдруг заплакала. Я спрашиваю, что случилось? А она как-то сразу успокоилась и сказала, что представила возвращение моего папы. Приедет он сам, а может, ты найдешь его. Ведь ты его любишь?

— Конечно, девочка моя, ведь он — твой отец.

— Почему же он не остался с нами?

— Он уехал, не зная, что оставляет меня не одну, — грустно улыбнулась Стеша.

— Такое разве бывает? — удивилась Валюша.

— Еще как бывает, подрастешь, я тебе все объясню. А сейчас пойдем в дом. — Поднявшись, она отряхнула юбку. Дочка сделала то же самое.

— Мам, я вот что хочу сказать. Я ведь уже не маленькая, ладно?

— Ладно, — тихо ответила Стеша, чувствуя, как комок подступает к горлу. — Ты и так взрослая, умница моя, так что мне будет несложно.

Маленькая помощница засеменила впереди. Степанида глазами, полными слез, следила за нею. В это момент отошла куда-то горечь, пустота от потери матери. Сердце заполнила бескрайняя любовь к дочурке. В следующий миг ей стало стыдно за свою «забывчивость». Только бросила горсть земли на крышку гроба, и вот тебе…

— Мама, а я верю, что папа вернется, — остановившись, сказала Валюша. Видимо, она не переставала думать об этом, пока шла по скрипучим половицам.

— Чудес не бывает на этом свете, — грустно улыбнувшись, ответила Стеша. Кажется, она уже говорила это много лет назад. Время подтверждало правильность сказанного.

Оставшись вдвоем, они сразу почувствовали, насколько изменилась их жизнь. Степанида работала от темна до темна. Если и раньше ей не приходилось сидеть сложа руки, то теперь она валилась с ног к вечеру. На ферме дел всегда хватало, дома тоже работы на четверых. Едва добиралась до кровати, как глаза тут же закрывались и единственным желанием было спать. Долго, чтоб не тревожил никто. Ей еще не исполнилось тридцати, но, глядя на свои руки, Стеша внутренне сжималась: огрубевшие, с короткими, иногда не совсем чистыми ногтями. По ним молодой женщине можно было прибавить с десяток годков. Да и в русой косе давно появилась не одна седая прядь. Серые глаза перестали смеяться, длинные густые ресницы все чаще влажнели от накатывающихся слез.

Одна радость и надежда — Валюша. Отрада осиротевшему сердцу, награда за бессонные ночи, ответ на каждодневные молитвы. Смотрела Стеша, как растет дочка, и все больше понимала, что не хочет для нее такой судьбы. Нечего ей с ее светлой головой делать в их умирающей деревне. Хватит, что сама спину от огорода не разгибала, на работу вставала чуть свет, забыла, что значит быть женщиной. Куда уж тут об этом думать! Хоть и не белоручку вырастила, с малых лет помощница у нее всем на загляденье. Но дальше нужно все менять. Ее отец не пустил в город. Тогда время другое было, да и что теперь вспоминать. Родительское слово раньше не обсуждалось, принималось безропотно и все. Иногда начинала Степанида фантазировать: что, если бы уехала она десять лет назад из деревни? Как бы сложилась ее судьба? Представляла она себя не в вечном халате и переднике, с косынкой на голове, а в красивом платье, с прической и маникюром. Кавалеры бы добивались ее внимания, а она бы играла ними, посмеиваясь в душе. Другая жизнь, другие заботы. «Господи, что это за наваждение?» — встрепенулась испуганная женщина, мигом прогнала ненужные мысли. Для чего ей все это, если не будет рядом зеленоглазой Валюшки?

А время пролетело, и не успела Степанида опомниться, как окончила дочка школу. На выпускном вечере учителя наперебой хвалили прилежную ученицу. Аттестат со всеми отличными отметками был тому подтверждением. Все она успевала: и на ферме матери помочь, и дома за хозяйством следить, и уроки приготовить без напоминания. По ночам книжки о любви читала, а мечтала стать врачом.

— Может, на ветеринара выучишься и в родной колхоз вернешься? — спрашивал Ермолов — председатель сельсовета.