Бремя чужих долгов - Тимофей Печёрин

В стоимость ночлега, как любезно сообщил мне трактирщик, входил и ужин, по его же словам «вкусный». Отказаться от такого заманчивого предложения было тем более трудно, что снедь из сельской лавочки уже едва ль тошноту у меня не вызывала. Посему, оставив мешок с вещами и дорожными припасами в снятой комнате, я спустился в обеденную залу, где уселся за один из столов.

А вот доспехов снимать я не стал… не иначе, интуиция предостерегла. Или сказалась банальная лень. Только что голову от шлема решился освободить, положив его рядом с собой, на стол. Уж очень хотелось дать отдыху голове, целыми днями таскавшей эту тяжелую железную бандуру. Поспособствовала этому решению и духота жарко протопленной залы.

Держатель трактира не обманул: овсяная каша с приличной порцией мяса, поданная на ужин, и впрямь оказалась вкусна. Или таковой показалась на фоне моих дорожных припасов. В любом случае, от согревания и насыщения настрой мой делался с каждой секундой все более приподнятым и беззаботным. Так что пресловутый «закон подлости» просто не мог бы найти более подходящего момента, чтобы сработать.

Воплотился этот, не признанный наукой, но все равно незыблемый, закон на сей раз в трех молодчиков, что, как и я, вздумали покинуть свои комнаты и заглянуть в обеденную залу. Желали ли они при этом, подобно мне, отведать плодов труда местного повара… а может, хотели поболтать за кружкой пива — не дано было узнать ни мне, ни вообще кому-либо из присутствовавших. Потому что почти сразу эти трое обратили внимание на скромного меня. Уж так неудачно был расположен мой стол. Возле самого проема, ведущего из залы в небольшой коридорчик с лестницей на второй этаж. Где, собственно, и размещались комнаты постояльцев.

На разбойников, кстати, злосчастное трио не походило. Скорее уж, на мелких дворянчиков — не отягощенных богатым имением или службой с высоким чином. И потому могущих себе позволить поискать чуток приключений.

Стройные, молодые, но уже с усами и небольшими бородками, одетые в одинаковые охотничьи костюмы грязно-зеленого цвета и такие же шапки с перьями — все трое, вероятнее всего, были братьями. Уж хорошими друзьями точно. Из коридорчика они вышли, обсуждая некую забавную историю и поочередно посмеиваясь.

Зато стоило им пройти в шаге от моего стола, как смех и болтливые голоса затихли. Мгновенно. Словно за эмоции у них отвечала некая невидимая кнопка или рычаг. И рука, столь же невидимая, резким движением перевела рычаг, а может, кнопку, в положение «выключено».

Несколько мгновений трио просто молча уставилось на меня, то ли в ожидании, то ли в судорожных попытках кого-то во мне опознать. Я же, невозмутимый, как слон из известной басни, продолжил расправляться с остатками каши. Удостоив трех незнакомцев лишь беглым небрежным взглядом.

Незнакомцев ли? Ан нет. Что стало ясно, как только один из молодчиков в охотничьих костюмах соизволил-таки унизиться до разговоров со мной.

— Сэр… Готтард из Фрезинбурга? — вопрошал он, подбоченившись и нарочито наполняя свой голос холодным презрением. С прислугой, если таковая имелась, он и то, наверное, общался с большим теплом и уважением.

— Э… вам нужен… сэр Готтард? — переспросил я, прожевав содержимое очередной ложки, — что ж, это я. Чем могу?..

— Я, барон Кейдн из Альтеньягра, вызываю вас, сэр Готтард из Фрезинбурга, на дуэль, — отчеканил молодчик. И, словно подкрепляя свои слова, стянул с правой руки перчатку и бросил ее мне на стол. Да чуть в тарелку не попал, негодник!

— Подождите, барон? — я чуть не подавился от услышанного, — можно узнать хоть, за что?

Мало того, что я не знал, где и как успел согрешить прежний владелец моего тела, что аж на дуэль нарвался. Так даже название это — Альтеньягр какой-то — слышал я впервые. Совершенно не представляя, где оное место находится.

— За что? За ради спасения чести… вашей, сэр, либо моей, — было мне ответом, — но лично я бы предпочел второе.

На мгновение взяв паузу, барон Кейдн затем добавил:

— Завтра на рассвете, неподалеку от ворот трактира.

А в следующий миг он каким-то резким неуловимым движением вынул из ножен шпагу. И, вскинув, прочертил ею в воздухе фигуру, похожую на молнию, как ее рисуют дети.

После этой демонстрации фехтовальных умений барон Кейдн вернул оружие в ножны. А затем все трое, почти синхронно повернувшись ко мне спиною, зашагали по обеденной зале, к противоположному концу. В том, что вызов я принял и обязательно приду на объявленное мероприятие, никто из них не сомневался. Насколько же я расположен драться сам не знаю за что… и даже такая мелочь, как отсутствие секундантов, трех благородных хлыщей не волновали совершенно.

Лишь один проявил по отношению ко мне некое подобие заботы.

— Ешьте-ешьте, сэр рыцарь-храмовник, — бросил он через плечо, — да поспите хорошенько. Еще можете помолиться. А то вдруг больше не удастся.

Барон и второй из его спутников оценили последнюю фразу как феерическую остроту. И все трое, с завидным единодушием, хором заливисто рассмеялись. Мне же, понятно, сделалось далеко не до смеха. Увы и ах!

* * *

Как-то, в родном мире Игоря один известный юморист называл обещание «дальним родственником кукиша».

Поскольку Аль-Хашим, несмотря на неоднократные визиты, оставался в том мире чужим, ни данной хохмы, ни самого юмориста он, естественно, не знал. Но и ему было известно, что при общении людей существует два вида отказа: явный и завуалированный. Причем если первый обычно выражался коротким словом «нет», то формулировки второго отличались большим разнообразием. Начиная от «надо подумать» и заканчивая «пока некогда, приходите завтра». Сюда же относилась фраза «мы с вами свяжемся», мало распространенная в отсталых мирах.

Переговоры алхимика с духом Игоря на поляне Священного Леса увенчались как раз одной из вариаций такого скрытого отказа. В силу неизбывного юношеского максимализма бывший узник Кристалла Душ не принимал лишь явные, очевидные попытки отделаться от него. Тогда как отложить решение вопроса… а, точнее, подвесить оное Игорь не только позволил. Но даже, что чудно, предложил сам.

«Я сообщу вам, когда доберусь», — были его прощальные слова. Что прозвучали для Аль-Хашима примерно следующим образом. Что вы-де, Аль-Хашим, почти без усилий выиграли немало времени. Несколько дней, если не недели. И следует воспользоваться этим выигрышем с наибольшею пользой.

Иными словами, к тому моменту, когда юный дилетант должен был добраться до Краутхолла и, тем паче, выстроить там магическую фигуру для перемещений, старик-алхимик надеялся покинуть не только свой лесной приют, но и весь этот мир в придачу. Сам он соответствующую фигуру с полной уверенностью намеревался закончить гораздо раньше.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});