Мой 21-й Наполеон - Ирина Алексеевна Ефимова

не унималась Лизка.

– Ладно, Лиз. Пойдём спать. Вон и Ванечка уже приуныл на кухне.

Все улеглись, а ко мне сон так и не шёл. Я прокручивала прошедшие дни множество раз в голове, так и не придя к какому-то выводу или решению. Роман оказался просто мартовским котом, Егор уже нашёл свою любовь, а Вадим казался мне вовсе уж неподходящим кандидатом. Да будь что будет! Не хочу больше! И не буду! И пусть Лизка обижается. Хочу домой. Как же я хочу домой! В свою мягкую тёплую постель! В свою квартирку, в свой кокон, который меня оберегает, где мне хорошо и одной. Вся в слезах, я, наконец, уснула под утро.

Утром я написала смс Эдику, чтобы он мне позвонил и попросил срочно приехать. Я разыграла небольшой спектакль с этим звонком. Может, кто-нибудь, конечно, и заподозрил что-то неладное, но было уже на всё наплевать. Так как выпито вчера было многовато, я вызвала такси и вернулась в город.

Эдик перезвонил позднее и, услышав нотки слёз в моём голосе, решил приехать ко мне. Я завернулась в свой любимый плед, легла на любимый диван и заварила горячего чая. Мы с Эдиком долго разговаривала. Я ему выложила всё, что произошло за последнюю неделю. Он, конечно, местами посмеялся над нами с Лизкой, но потом долго гладил меня по волосам, успокаивая. А я всё плакала и плакала. Мне себя было так жалко. И так хотелось, чтобы кто-нибудь пожалел. Эдик с этим хорошо справлялся. Он просто слушал, иногда вставляя умные слова. Он уехал почти в 5 часов вечера, а я тут же завалилась спать.

Утром я решила взяться за себя любимую и пошла изматывать своё тело в спортзале, чтобы из головы вышла вся эта дурь последних дней. Хорошенько позанимавшись, я вернулась домой и села за швейную машинку. Это мне обычно помогает. Я достала недошитую блузку и, наконец-то, привела её к логическому завершению. Нервы немного успокоились. Я посмотрела фильм, почитала книгу, просмотрела материал по испанцам. В общем, вошла в обычный ритм жизни.

В понедельник утром пришло сообщение от Лизки: «Привет! Ты как? Я к тебе вечером зайду. Можно?» Надо же, даже тон у бедной Лизы изменился. Да уж, встать на её место, так и врагу не пожелаешь. Подложила свинью лучшей подруге! Ну откуда она могла знать? Ладно, пусть заходит. К Вадиму Александровичу у меня пропал всякий интерес, и я даже пожалела, что позволила ему в себя влюбиться. Ох, эту проблему тоже надо будет решить! Ладно, что-нибудь придумаем.

На следующий день произошло то, чего не ожидал никто. Ванечка не пришёл домой ночевать. Сначала он сказал Лизке, что задержится на объекте. Потом ближе к вечеру сказал, что сильно задержится, чтобы она ложилась спать без него. А утром оказалось, что он просто не пришёл ночевать. Я не могу себе представить, что творилось с Лизкой утром, когда она не обнаружила Ванечку рядом в своей постели! Утром он пришёл с огромным букетом цветов, как бы извиняясь за то, что он якобы «ночевал на работе». Лизка сделала вид, что поверила, но внутри у неё всё кипело.

Однако моя подруга придерживается такого мнения, что месть – это блюдо, которое подают холодным. День прошёл кое-как, всё было наперекосяк. И работа у неё не клеилась, и Димочка фальшивил, и Танечка играла хуже некуда. В общем, Лиза ждала вечера. Дети были, как всегда, накормлены, уроки выучены, дом прибран, ужин для любимого мужа приготовлен. Она ждала Ванечку. Ванечка, как ни в чём не бывало, пришёл после работы и сел ужинать. В его любимой кружке был налит горячий чай, как он любит. Но не только чай. Лизка заботливо добавила в него небольшую порцию снотворного. Через минут двадцать Ванечку сморил сон, дети тоже были отправлены спать.

Лизку трясло. Она впервые в жизни боялась потерять своего Ванечку. Если так рассудить, то куда она без него? У неё полставки в школе. И двое детей на руках. Ну, выбьет она алименты. А хватит ли этого? У детей кружки и секции. Сонечке надо на весну покупать одежду, вымахала совсем. Андрею скоро форму новую в секции покупать, они к российским соревнованиям готовятся. Да и кушать они хотят каждый день. Ну, хорошо, есть машина. Но её продавать нельзя, потому что Лизка возит детей по кружкам и секциям сама. Есть дача. Придётся делить. Боже, как подумаешь! Столько лет коту под хвост! Может, и не надо мне ничего знать? Может, и нет ничего? И я зря себя накручиваю? – сомнения одолевали Лизку больше получаса. Но потом она всё-таки решилась и залезла в Ванечкин телефон.

Так, что тут? Контакты. Звонки. Ничего интересного. А, нет, какой-то Алексей Петрович. Разговоры длятся долго. Может, по работе? Надо посмотреть в мессенджере. Так, тут заказы, тут заявки, тут опять по работе. А у Алексея Петровича картинки. Это что? На фото была девушка, точнее нижняя часть её тела. В кружевных чулках. В очень дорогих чулках, уж Лизка то разбиралась. А снизу подпись: «Малыш, спасибочки за подарочек! Ты заслуживаешь продолжения вчерашнего! Я никогда не забуду наши игры!», и подмигивающий смайлик и смайлики с сердечками и поцелуйчиками. Фу, как пошло, – подумала Лизка и закрыла чат. Но потом пошла на кухню, налила себе для храбрости рюмку водки (чего она принципиально не делала никогда) и вновь открыла чат. Поняв, что Алексей Петрович – это никто иной, как Снежана (фу, какое имя слащавое!), и что встречаются они уже давно, и что подарено всяких там подарочков и белья этой Снежане уже не на один десяток тысяч, и даже не на три, Лизка пошла пить дальше. После третьей рюмки, она достала чемодан и начала потихоньку складывать Ванечкины вещи. Если хочет, пусть на даче пока живёт, или у этой Снежаны.

Лизка обычно человек очень эмоциональный, взрывной даже. Она не может просто нейтрально реагировать на происходящее. Но тут её как будто бы подменили. Такой спокойной её даже дети редко видели. Утром, увидев чемодан, Ванечка всё понял без лишних объяснений. Он позавтракал и ушёл со своими вещами. Куда ушёл, Лизку мало волновало. Она отвела детей в школу, доплелась до работы, кое-как отвела занятия, отвезла после школы детей на кружки. Весь день на автомате.

Вечером Лизка появилась перед моей дверью без звонка и с бутылкой Мартини. Вид у неё был потерянный.

– Лиз, ты чего? – такой я её реально не помню.

– Можно я