Рарник - Евгений Кострица

*(Тап – спелл обмена количества жизненных сил варлока на ману).

За болевые ощущения отвечает связь с нервной системой – крошечный, вживленный в меня датчик. Он может убить, если умру в игре со сдвинутой «синхрой» на максимум. Я так потерял немало друзей в свое время…

На табло стали стремительно отщелкивать цифры. Ого! Сегодня аншлаг, зрителей заметно прибавилось. Значит, спонсоры будут довольны, вся индустрия инвентаря для виртуала на нас держится. Грамотно людей разогревают. Сначала простенькие силовые джойстики в игрушках попроще, а потом и на настоящий боевой костюм для «Сансары» деньги найдутся.

Закончив возиться с настройками трансляции, я наконец-то ткнул в большую красную клавишу. Ну, что же… Время для шоу. Поехали!

***

Серые мазки тумана, тихий неразборчивый шепот. Знакомый, бесцветный мир. Беспорядочная горка крупных камней, разорванные останки ящера на мели.

Значит, игра… Шок, изумление и растерянность – все сразу.

Да, неужели? Как давно?

Впрочем, я уже знал. Всплывший образ Лапули в моем видении выглядел намного младше лучницы, только что отправившей самоуверенного элементаля в «сумрак». Но где меня держали все это время? В кролике? Ад для хардкорных игроков так выглядит? Отмаливать грехи юности в шкурках миллионов погубленных мобов?

Вдруг словно повеяло холодом, что и прервало мой внутренний диалог. Впрочем, я ничего не терял – он состоял из одних вопросов. Ощущалось чье-то присутствие, словно нечто невидимое вплотную меня разглядывало, и оно не показалось мне добрым.

А вот ушло. Теперь его нет, по крайней мере, не чувствовалось. Но вот что мне делать теперь? Как рейд-лидер топовой гильдии превратился в виртуального зайца? Съел что-то? Кого-то? Жив, мертв, сон, глюк, проклятие – чтосо мной? Или по сети блуждает лишь слепок того человека и копия части памяти, цифровой полтергейст?

В любом случае, я точно свихнусь, если продолжу себя переспрашивать. Того и гляди, еще и отвечать начну другим голосом или «чувствовать». А санитаров тут нет, вязать меня некому. Но вот сестренка может что-то знать. Как она сюда попала? Наверное, платить за обучение без меня не смогла, и ее просто выкинули из Элизиума… Попробовать рассказать ей все?

Воображение нарисовало картинку, как моб прыгает Лапуле на ручки и брызгает слюной, пытаясь выговорить что-то разумное. Или сопя, рисует на влажном песке ребусы, объясняющие, что он ее брат…

Но не втяну ли сестру в свою мутную историю? Вдруг ей навредит тот, кто меня разглядывал в «сумраке»? Нет, нельзя рисковать. Это мой квест, моя тайна, разберусь сам. Хватит с нее и драчливого кролика с жалобным взглядом. Поберегу психику сестры.

Стоп! Мафанечка ведь про брата что-то говорила, причем в прошедшем времени, словно он мертв. Но ведь я жив! Или нет? Именно так выглядит смерть? Чтобы разобраться в картине, одного воспоминания мало. Это был только первый пазл. Мне словно показали небольшую часть из середины длинного сериала с видом от первого лица. Возможно, новые серии проявятся с набором уровней, точно так же, как игроки получают свои спеллы…

Но было ли это вообще воспоминанием? Я по-прежнему не помнил ничего кроме просмотренного отрывка. Слишком мало для устойчивого отождествления с его главным героем. А если бы я вдруг увидел фильм про ворон, то значит, надо считать себя одной из них и начинать каркать?

Я усмехнулся про себя. Странное дело – все держится только на содержании памяти. На ее преемственности, воображаемой линии, протянутой из отрывка прошлого в фантазию будущего. От простой информации зависит то, что мы считаем «собой», но ведь, она так неустойчива! К тому же может быть легко имплантирована, замещена новой. Никто даже не почувствует разницы…

В любом случае, мне нельзя далеко отходить от Лапули. Пока других данных нет, буду по умолчанию считать себя ее братом. У девчонки все должно было сложиться иначе. Со мной что-то произошло, и причины этого могут спрятаны где-то в реальном мире. Нельзя, чтобы сестра меня узнала. Целее будет. Она и так вынуждена бегать за чокнутыми кроликами и отбиваться от злобных ящериц на хардкоре. Надо найти ее, я обязан ей помочь.

К счастью, долго искать не пришлось. Перепаханный берег выглядел так, словно с двумя ящерами тут сражалась целая пати. Куски первого, вперемешку с моими камнями валялись повсюду, а у трупа второго и сидела Лапуля, оплакивая истерзанное тело волчицы.

Охотники обычно привязываются к своим петам и сестренка попалась в ту же эмоциональную ловушку. Преданная собачка отдала за хозяина свою жизнь и теперь Лапуля рыдала над этой трогательной, но совершенно нереальной картинкой. Ум нарисовал себе образ лучшего друга и теперь радостно его оплакивал. Образ, просто мысль!

Впрочем, так всегда. Люди живут в клетке собственных представлений, таская всюду с собой тюрьму тела. Но мне легче, я хоть могу иногда менять камеру… Чуть раньше в моем уме присутствовала уверенность, что я моб. Ложный вывод – и вот на мне четыре трупа. Следующая фантазия может закончиться новыми жертвами, но я никогда не узнаю, что собой представляю на самом деле. Всегда будет грозить возможность новой ошибки…

Наконец, девушка успокоилась, высморкалась и перестала гладить шерсть мертвой волчицы. Выдернула две стрелы из спины ненавистного ящера и, злобно пнув его труп на прощание, решительно направилась к лесу.

Я поспешил за ней. Видимость из «сумрака» всего несколько метров и терять ее из вида нельзя. Надо срочно найти новое тело, причем такое, чтобы я мог находиться всегда рядом с сестрой. Какую-нибудь мелкую птичку, шмеля или бабочку…

Я задумчиво подплыл к какой-то пернатой мелочи, беззаботно чирикающей на длинной, узловатой лиане. Желанного сияния не было. Ни синего, ни красного – никакого. Пичуга маловата. Но если бы даже туда влез, какой от этого толк? Чем я тогда мог помочь? Петь воодушевляющие песенки сестренке в бою вместо барда? Она настырную птичку бы подстрелила и съела, музыкального слуха у меня никакого…

Лапуля вдруг остановилась и замерла, что-то заметив. Ничего не видно, для меня вокруг клубился только надоевший серый туман. Расковыряла в земле камешек, ловко размахнулась и кинула. Ждет кого-то, качается на носочках, ноги чуть пружинят как у боксера. Оружие не достает, смотрит внимательно, напряженно. Новая парочка ящеров?

Девушка начала двигаться еще до того как я увидел «живой снаряд». Перенос веса на левую ногу, быстрый шажок правой назад по дуге. Разворот тела за доли секунды до того, как что-то невысокое, толстенькое и обтекаемое пробивает стену тумана и несется в ту точку, где только что стояла Лапуля. Тварь пролетает вплотную к ней, чиркнув так близко, что казалось, прихватит с собой одежду и полоску самой сестренки.

Я не успел даже понять, кто это был – зверюга снова исчезла, видимо разворачиваясь где-то в кустах для новой атаки. Процесс повторился несколько раз, напоминая древнюю забаву тореадора с быком, где роль последнего досталась кабанчику. Мощный торс, острые бивни, короткие, но очень проворные ножки.

Девушка однообразно, но хладнокровно вращалась циркулем вокруг левой ноги, а свинья напористо и жизнерадостно продолжала попытки проткнуть пустое пространство и, наконец, вымоталась. Обессиленное животное, тяжело дыша, подошло почти вплотную, видимо собираясь упасть сестре на ноги, чтобы она больше не вертелась. Проще забодать ее в ближнем бою.

Лапуля, искусственно улыбаясь, начала делать комичные пассы руками, пытаясь успокоить животное. Поросенок недоверчиво мерил ее мрачным взглядом, подозрительно фыркая. Должно быть, понадобился новый пет вместо волчицы. Приручает, сейчас попробует покормить. Слабое голубое сияние. Да это же то, что мне нужно!

Я торопливо бросился к свинке, растворяясь в ослепительной синей вспышке. Мир распахнулся, и уже в следующий миг напротив меня стояла сестренка с большим батоном в руке. Протягивая его, она что-то ласково шептала, подмигивала и корчила смешные, умилительные рожицы. Похоже, всерьез думала, что кабанам нравится именно это…

Я понятия не имел, как ведут себя настоящие свиньи. Хотя многие девушки, наверняка утверждали обратное. Тот рейд-лидер, скорее всего, был очень популярен у женской части гильдии…

Постараюсь, чтобы мое поведение смотрелось естественным. Чуть поднять «брови» вверх, глупое выражение глаз, доверчиво тяну влажный пятачок к протянутой руке.

– Ну, давай! Ням-ням. Ешь, глупенький, смотри, как вкусно, – Лапуля демонстративно откусила от булки, чересчур наиграно изобразив неземное блаженство.

Тьфу, ненавижу сюсюкание. Ведет себя, как дурочка. Просто несет «няшностью». Да кто так с серьезными кабанами общается? Еще бы розовый бантик с попоной на меня нацепила! Лучше бы пива дала, от мучного сало рыхлеет…