Спасенные - Джим Горант

В том же ряду стоял арест двух человек в Вирджинии в 2004 году за торговлю марихуаной. Они ехали на грузовике, зарегистрированном на имя Майкла Вика. В 2007 году и сам Вик был задержан в международном аэропорту Майами, когда полицейские обнаружили у него бутылку с водой, пахнущую марихуаной и имевшую двойное дно. Майкл заявил, что прятал в бутылку драгоценности, наркотиков у него не обнаружили и отпустили.

Вокруг Вика и его компании ощущалась некая криминальная аура. Бринкман состоял в Комиссии по борьбе с наркотиками штата Вирджиния. Его коллеги по комиссии из Хамптона, прекрасно осведомленные о подозрениях относительно Вика, немедленно сообщили Бринкману о том, что адрес футбольной звезды всплыл по время ареста наркоторговца. Теперь Бринкман имел достаточно фактов и вероятную причину для получения ордера на обыск и начала расследования.

Поскольку дом Вика был расположен за пределами Хамптона, где произошел арест Бодди, в его деле были задействованы различные органы правопорядка. Среди них значился полицейский спецназ штата, полиция Вирджинии, полиция Хамптона и полицейское управление округа Сарри, представленное Бринкманом и, в соответствии с правилами, офицером по контролю за обращением с животными Джеймсом Смитом.

Со Смитом Бринкману повезло. Еще занимаясь делом Бенни Батса, он знал, что Батс связан с наркоторговлей и организаторами подпольных собачьих боев. Ему сообщали, что Батс работал на Вика, вероятно, в качестве инструктора его собак. В первую очередь Бринкмана интересовали наркотики, но, если откроется что-то связанное с боями собак, по долгу службы он займется и этим.

Первыми в девственно-белую дверь дома Вика постучали спецназовцы. Бринкман и остальные полицейские расположились по периметру, чтобы оказать необходимую поддержку и не дать никому скрыться. Когда спецназовцы просигналили, что в доме никого нет, в него зашел Бринкман и другие полицейские. Дом был обставлен не бедно, но без экстравагантности. Это был обычный большой дом в обычном пригороде, один из многих, выросших во время строительного бума. Чистотой он похвастаться не мог. Ковры на полу грязные и обшарпанные. На самой большой стене хозяйской спальни красуется криво повешенный плакат «Атланта Фалконс». Нашлось в доме и кое-что «интересное»: немного марихуаны, кальян для ее курения, машинка для свертывания сигарет, полуавтоматический пистолет 45-го калибра, пистолет 24-го калибра, патроны к ним и несколько пистолетов с глушителем.

На улице полицейские наткнулись на старика. Когда Бринкман подошел к нему, на заднем дворе залаяли собаки. Старика звали Брауни[5], и он работал у Вика дворником. Он очень любил собак и не мог видеть то, что здесь происходило. В 2004 или 2005 году он сообщал о том, что творится в питомнике «Бэд-Ньюз» в полицию Вирджинии-Бич, а затем и в полицию штата, однако по неизвестным ему причинам никаких мер принято не было. В свою очередь, он неоднократно говорил Вику и остальным, что «когда-нибудь они заплатят за то, как обращались с собаками». Сейчас ему представилась возможность воплотить свои слова в дела, и он ею воспользовался. Старик повел полицейских за черный забор, за деревья, открывая им тайны Мунлайт-роуд, 1915.

❖

Стоя посреди участка, полицейские осматривали то, что было вокруг: черные сараи сзади, клетки справа, загоны слева. Потревоженные собаки лаяли и прыгали на ограждение, словно пришло время кормежки. Всего здесь находилось около тридцати пяти собак, примерно двадцать из них породы питбуль. Кроме питбулей, была видна свора охотничьих биглей, несколько ротвейлеров и несколько канарских догов, массивных сельских собак родом с Канарских островов, издавна использовавшихся в собачьих боях. На многих питбулях можно было различить шрамы, но в целом вид у них был здоровый. Собаки отличались худобой, но не выглядели заморенными голодом, что типично для бойцовых собак — легче откормить собаку перед схваткой, чем снизить ей вес.

Сараи были заперты, но у Брауни имелся с собой ключ, и он вошел внутрь вместе с полицейскими. Похоже, они имеют дело с собачьими боями, и Бринкман послал Смита в магистрат за вторым ордером для разрешения на обыск уже по этому обвинению. Как только Смит ушел, Брауни начал свой рассказ. Собак было больше. Он повел полицейских вниз по тропе на поляну. Они остановились, увидев собак, прикованных цепями к автомобильным осям, лающих и бросающихся вперед с такой силой, что ошейники врезались им в шеи. Брауни шел по тропинке вниз между деревьев. Еще одна поляна, еще собаки.

Эти собаки, жившие практически в лесу и разъединенные друг с другом, выглядели почти дикими. Они были худыми, но не истощенными. Когда к ним подошли полицейские, собаки бросились навстречу людям, лая и виляя хвостами, словно хотели, чтобы их приласкали. Однако стоило людям подойти поближе, собаки поджали хвосты и ретировались. Некоторые полицейские, привыкшие к животным, подошли, чтобы дотронуться до собак руками, однако многие псы, увидев протянутые к ним руки, втянули головы и прижались к земле, словно ожидая удара.

Им предстояло вывезти вдвое больше собак, чем они увидели сначала. Полицейские запросили контейнеры для перевозки собак в соседних полицейских участках. Когда Смит вернулся со вторым ордером, был уже десятый час вечера. Бринкман с коллегами начал обыск. В доме они обнаружили черную папку на трех кольцах, в которую были подшиты контракты и документы, относящиеся к породным линиям собак.

Полицейские начали размышлять, куда девать всех собак. Приют для животных округа Сарри мог принять не более четырнадцати животных. Таким образом, им предстояло найти места для остальных в других приютах, организовать транспорт, достать небольшие ящики для перевозки собак, а также позаботиться о том, чтобы в приютах нашлось достаточно места и еды для такого количества свалившихся им на голову животных, которые могли оказаться и агрессивными.

Непонятно было, кто заплатит за еду и лечение собак. Возможно, если затраты окажутся слишком большими, собак быстренько перепишут в качестве вещественного доказательства, а затем усыпят. Полицейские из управления по контролю за обращением с животными занялись собаками. У многих были открытые раны, и все они были голодны.

Там, на поляне, коричневая собака не знала, как относиться к происходящему. К беде ли, к добру, но что-то менялось. Эти люди выглядели по-другому, пахли по-другому и говорили по-другому, чем те, кого она знала. Она бегала туда-обратно, наблюдая за тем, как люди приходили и уходили. Они выходили из-за деревьев, шли мимо клеток. И мимо сараев. Мимо мест, о которых она имела лишь смутное представление, но хоть какое-то. Они шли мимо дома и грузовиков с мигающими фарами в мир, о котором она ничего не знала, но с которым ей предстояло скоро встретиться.