Траектория чуда - Аркадий Гендер

Не знаю, но мне кажется, что вся система дошкольного воспитания, корнями и восходящая к самым махровым советским временам, во главу угла ставит принцип коллективно-хороводного нивелирования детских личностей. Кто не хочет браться за руки, чтобы образовать круг, или дружно дрыхнуть после обеда, тот белая ворона, и подлежит заклевыванию. Юлька по-детски непосредственно и категорично не хотела выполнять дебильные команды садовских менторов. Воспитательницы, естественно, платили за непослушание строптивой пятилетней девчонке взаимностью, потихоньку ущемляя ее. И тогда в помещениях группы стали происходить всякие странности. Начали исчезать лампочки из светильников, у нянечек пропадали тряпки и раствор хлорной извести из ведер для мойки полов, но особенно страдали нелюбимые Юлькины куклы. Расследование быстро установило злоумышленника. Разумеется, это было Юлия Глебовна Неказуева. Маме Гале было поставлено на вид. Галина провела с дочерью строгий разговор, но все ее доводы и увещевания разбились вдребезги об одну единственную Юлькину фразу. "Мама, они же не любят меня!" - со слезами на глазах воскликнул ребенок. Проработку пришлось закончить. Правда, портить инвентарь, необходимый для воспитательных целей, Юлька после этого перестала, но выяснилось, что она просто перешла к более тонким методам подпольной борьбы с детсадовским тупизмом. На прошлой неделе утром группу не смогли открыть, потому, что замочная скважина оказалась намертво залеплена жвачкой. Кто это сделал, хотя дверь накануне закрывала уходившая, как положено, последней, воспиталка, я догадался сразу. В тот день - редкий случай - забирал ее я. Юлька была последней, потом, уже в машине, она под предлогом того, что "кажется, что-то забыла" минут десять копалась в вещах, а потом заявила, что "жутко хочет писать" и я отпустил ее сбегать в общий туалет. Тогда-то, ясный перец, она и совершила диверсию с дверным замком. Доказательств не было, но подозрения все равно пали на Юльку, тем более, что особо-то она и не отпиралась. Галине стало окончательно ясно, что дочь не просто хулиганит и вредничает, она протестует и гнет линию к тому, чтобы мы просто оказались вынуждены забрать ее из ненавистного сада.

И вот сейчас Галина мне поведала, что сегодня Юлька залепила все той же жвачкой все краны в своей группе, да так глубоко, что всем полдня пришлось ходить мыть в соседние туалеты. Короче говоря, воспитательный процесс был сорван аж в трех группах. Юлька честно и не без гордости призналась в содеянном. Пока Галина в абсолютно растрепанных чувствах ходила взад и вперед по кухне и рассказывала мне о последних дочкиных подвигах, я сидел и тихо умирал со смеху.

- Как ты можешь! - вспылила наконец она. - Надо что-то делать!

- Давай прекратим покупать ей жвачку, - с серьезным видом предложил я, вытирая выступившие слезы.

На Галину страшно было смотреть. Казалось, что она сейчас взорвется от негодования, или как минимум расскажет все, что на самом деле обо мне думает. Ни одна из этих перспектив меня не прельщала. Я понял, что ерничать надо прекращать.

- Ладно, извини, дорогая, - извиняющимся тоном начал я собственно обсуждение проблемы. - Так ты считаешь, что Юльку надо сто пудов переводить из этого сада?

- Ну, конечно, - устало произнесла Галина, опускаясь на стул.

Так бывало всегда. Стоило мне показать, что я принимаю точку зрения Галины, как весь ее наступательный пыл тихо выходил в свисток.

- Ты уже решила, куда? - спросил я.

- Да, открылся новый частный сад в двух шагах от моей школы, очень удобно. Маленькие группы, прекрасные воспитатели, психологи. Может быть, они разберутся с ее проблемами?

Ее лицо выражало крайнюю озабоченность. Она, конечно, все уже решила.

- Да нет у нее никаких проблем, - отмахнулся я. - Абсолютно нормальный ребенок. Но переводить Юльку из этого сада, я согласен, надо. Сколько? задал ключевой вопрос я.

- Триста, - с ужасом подняла на меня глаза Галина.

- Круто! - крякнул я.

"Засранец, на девку, да не на девку даже, а на черт знает кого, две сотни баксов за раз тебе ничего, а на родную кровиночку триста в месяц круто! Заработаешь!" - усовестил меня внутренний голос, и я сдался:

- О'кей, я тоже считаю, что так будет лучше.

Я сам себе нравился в этот момент. Глаза Галины светились счастьем. Единственная на самом деле интересовавшая ее тема была исчерпана, можно было отправляться спать. Я зевнул:

- Что нужно было тетушке Эльмире? - спросил по пути в спальню я.

- Как обычно, - пожала плечами Галина. - Можешь завтра сам позвонить ей и выяснить.

Понятно, - тема моей единственной родной тетки Эльмиры ее, похоже, интересовала в этот момент чуть меньше, чем падение Тунгусского метеорита в начале прошлого столетия. Вполне можно было отправляться спать, но Галина все что-то сидела за столом, задумчиво подпирая подбородок рукой. Господи, какую еще сентенцию он готовится мне выдать? Но все, к счастью, оказалось вполне безобидно:

- Кстати, Глебушка, а ты помнишь Люсю? - не снимая подбородка с руки, и поэтому как-то сквозь зубы спросила жена, задумчиво глядя куда-то мимо меня.

Я уже было совсем расслабился, тем более, что обращалась ко мне "Глебушка" последние годы Галина крайне редко, и только в состоянии очень-очень глубокой благорасположенности ко мне, поэтому чуть было не пропустил скрытой в невинном вопросе каверзы. Я уже открыл было рот, чтобы ляпнуть: "Да, конечно", и только в последнюю микросекунду поймал эти слова за хвост. Дело в том, что с Люсей, лепшей Жанниной подругой, первая из нас двоих познакомилась вообще-то Галина. Случилось это лет шесть или семь назад на отдыхе в Кении. Мы с Жанниным муженьком Романом тогда работали вместе, дела шли, денег было валом, и мы, как-то сговорившись, отправили наших скучающих и канючащих от безделья жен отдыхать в экзотическую африканскую страну. Там они и познакомились с Люсей Зайцевой, которая поехала в дорогущую поездку за счет своей туристической фирмы, раскручивавшей тогда это направление отдыха. Ну, познакомились и познакомились, только Галина сразу почему-то невзлюбила Люсю, а вот с Жанной та сразу сошлась накоротке. Настолько, что на следующий год Люся и Жанна поехали отдыхать туда же вместе. Галина была тогда уже вовсю беременна Юлькой, и ни о каких югах для нее и речи быть не могло, но все равно она смертельно обиделась на Жанну за то, что, мол, она даже не позвонила предложить, как в прошлом году, отдохнуть вместе. А ведь, между прочим, Кению тогда для них с Жанной "нарыла" именно Галина, она же настояла, чтобы ехать именно туда, а не в какую-нибудь Турцию. В общем, с тех пор между Галиной и Жанной пробежала черная кошка в лице Люси, которую моя благоверная с той поры вообще возненавидела. Применительно же к теперешнему моему с женой разговору все это имело то отношение, что формально я с Люсей Зайцевой никогда в жизни не встречался. А поскольку за последний год с небольшим на самом деле я общался с ней сто-пятьсот раз, сопоставить все это в моем расслабленном состоянии за короткое время, отведенное для ответа на вопрос даже в такой вялой по темпу беседе, мне было достаточно непросто.

- Как-к-кую Люсю Зайцеву? - все-таки удалось в результате, деланно заикаясь, выкрутиться мне.

- Ну ту, Кенийскую, - раздражаясь моей несообразительности, недовольно ответила Галина.

- Плохо, говорят, когда не знаешь, да еще и подзабудешь, - назидательно проговорил я, глядя на жену ясным взором. - Я никогда не видел твоей Люси Зайцевой.

- Она такая же моя, как и твоя, - отрезала Галина. - Во-первых, откуда мне знать, что ты не встречался с нею, когда носился, как с писаной торбой, со своей Жанной по делам ее муженька, а, во-вторых, даже если ты ее никогда не встречал, это не мешает тебе помнить о ее существовании, верно? Я ведь именно так спросила? Не надо разговаривать со мной, как с дурой!

Ого! Комнатная комфортная температура резко поднялась до точки кипения. Я счел за благо спустить пар, пока не рвануло:

- Ну конечно, Галь, в этом смысле помню, - прекратил ехидничать я, тем более, что результат был достигнут - в компрометирующих контактах с Люсей Зайцевой ни уличен, ни даже заподозрен я явно не был. - Так что с ней?

- Я уже не помню! - соглашаясь на примирение, смешно вскинула брови Галина, и мы рассмеялись. - Да, так вот. Я сегодня встретила Люсю в метро, вернее, увидела ее издалека. Слушай, она так похудела!

- М-да? - промычал, обозначая интерес к этой вечной Галининой заморочке с похуданием, я. На самом деле я соображал, с какой тележкой Люся могла рассекать сегодня по метро, и что делала в метро моя жена Галина, которая в любую точку, находящуюся внутри круга ее жизнедеятельности, ездила на автобусе, так как подземку не переносила напрочь, страдая легкой формой клаустрофобии. Наконец до меня дошло, что речь шла о супермаркете Метро, который недавно открылся на Ярославке у Северянинского моста. Ну да, от нас - относительно недалеко, но что там было делать Люсе? Она же живет где-то напротив Павелецкого, как-то раз уже давно мы с Жанной ее туда подвозили. Ну да, старый, наполовину отселенный дом-колодец в глубине Татарских переулков. Или нет? А, там живет, или, вернее, жила ее мать разбитая параличом старуха, недавно, вроде, умершая. Правильно, Люся живет на Проспекте Мира рядом с Алексеевской. В самом начале, когда я еще не снял для встреч с Жанной квартиру на Коломенской, мы ведь даже были с нею там, то есть, не просто были, а резвились вовсю, просто я не знал, что это Люсина квартира, а сказала мне об этом Жанна много позже, когда самой Люсе понадобилась для аналогичных целей наша съемная хата, и Жанна просила у меня для подруги ключи от нее. Или это все-таки не ее квартира? Год прошел, я уж и не помню. Да какая разница! Интересна мне эта Люся? Меня Жанна с ней одно время достала, а теперь еще и жена родная!