Азиатский рецепт - Кристофер Мур

– С каких пор в твоих делах присутствует правда? – спросила Алиса, наконец повернувшись к Пиву.

Тиффани хихикнула в знак женской солидарности. Алиса достала сигарету для Пиано, который без очков щурился, и для Банка – тот наклонился, чтобы закурить от зажигалки в Алисиной руке.

– Правды нет нигде, – заявила Тиффани, выдувая дым через новенькие ноздри. – Есть только сказки, которым принято верить больше, чем другим.

– Тебе нравится тот черный моряк, – Алиса не спрашивала, а констатировала факт.

– Отрицать не стану, – улыбнулась Тиффани, словно рекламируя ровные, белые зубы, за которые заплатила немалые деньги.

Пиво расстроился и нервно сглотнул, убеждая себя, что все это сюр. Как же ему хотелось выбраться из управления вместе со своей королевой красоты!

Дювел кивнул Маниту и повернулся к морпехам, у которых явно поубавилось и воинственности, и пыла. Пиво сделал отцу вай[10]. При люминесцентном свете мальчики из банды «Свиная голова» банду совершенно не напоминали. Сиа Дом топтался вокруг них, как боксер, ожидающий вызова на ринг. Тиффани с Алисой вошли последними. Никто не заметил или не счел нужным заметить, что Алисина сумочка Гуччи перекочевала к Тиффани. «Дар дружбы» – так назвала свой жест Алиса. Тиффани освежила макияж и поправила корону.

Побледневший Ходжес смотрел на часы, словно упрашивая стрелки остановиться.

– Вы обещали все уладить за пятнадцать минут. – Он раздосадованно покачал головой. – Если мы в ближайшее время тут не закончим, мне-таки придется позвонить Сэндлеру. Других вариантов нет.

Затравленный взгляд делал его похожим на коммандера, который взял трубку, чтобы запросить подкрепление с воздуха, ведь противник вот-вот захватит его позицию.

Еще несколько копов придвинули стулья и сели лицом к пехотинцам. Манит огляделся по сторонам, перебрал документы, захотел что-то сказать, но вдруг помрачнел. Такого расклада не ожидал никто. Манит свободно владел английским (а еще тайским и мандаринским диалектом китайского), но попросил Дювела переводить. Тот понимал, в чем дело: если допрос пойдет наперекосяк, Манит сделает виноватым его – мол, переводил неправильно. Диво, что этого уже не случилось, ведь Дювел переводил на английский с точностью дилетанта, швыряющего корзины в обруч с расстояния в тридцать футов.

– Сэр, я сделаю все, что в моих силах, – заверил он.

Манит говорил по-тайски пару минут, потом остановился, чтобы Дювел перевел. Тот кивнул, подался вперед и застыл на носочках, словно защитник на суде перед свидетелем.

– Сынок, – обратился он к Лопесу, – хун Пиво требует обвинить вас троих в нападении при отягчающих обстоятельствах.

Лопес заморгал, неожиданно улыбнулся, потом так же неожиданно посерьезнел.

– Этот гомик пушку на меня нацелил, вот я и задал ему жару. Не целовать же ему голубую задницу!

– Почему ты считаешь хуна Пиво гомосексуалистом?

– Мать вашу, разве это не очевидно? – спросил Лопес и по лицам копов понял, что не очевидно. – У него же помада и тому подобное. Разве натурал станет так голову гелить?

– Ты признаешь, что ударил Пиво?

– Он пушку на меня навел. Я ему врезал. А вы что сделали бы? Поцеловали бы его?

Дювел показал на Пиво и двух его партнеров.

– Ты и Пиано ударил.

– Нет, его нет. Крашенного в рыжий парня повалил Крюгер.

– Его зовут Пиано.

– Пиво, Пиано… Боже, где они таких жутких имен набрали? Небось, постоянно в драки ввязываются. Нам с друзьями пора на корабль.

– Ты не закончил, – объявил Ходжес. – У нас тут сложная ситуация, тебе с друзьями нужно объясниться с полицией. Вот разберемся, и вы вернетесь на корабль, понятно?

– Да, сэр. – Лопес запнулся. – Что я, по-вашему, должен сделать? Поцеловать его, чтоб ушибленное личико быстрее зажило?

– Ты нос ему сломал, – напомнил Ходжес.

– Он пушку вытащил.

Дювел похлопал Лопеса по плечу.

– Слушай, сынок, лейтенант Ходжес прав. Тебе стоит рассказать нам, как все случилось. Пиво говорит, ты мочился на его машину. Ты испортил ее. Ты снял рубашку. Ты был пьян и стоял на багажнике его нового «БМВ». Того самого, который отец купил ему на день рождения. Отец и сын считают, раз ты проявил враждебность и неуважение, то должен заплатить.

– Семь штук заплатить? – заржал Лопес. – За что? За то, чтобы он машину вымыл? Сколько здесь стоит мойка машины? Доллар? Я заплачу. – Он вытащил мятые баты из кармана джинсов и протянул Дювелу. – Вот, передайте Пиву. В следующий раз пусть не грозит пушкой американским морпехам.

Монтана усмехнулась про себя и твитнула: «Морпехи в полицейском управлении. Проблемы? Как же иначе, они же морпехи. Нам мозги не засирайте; хуже будет, так и знайте!»

– Может, Дювелу стоит перевести на тайский «Нам мозги не засирайте?» – шепотом спросил Лэнни, глянув на дисплей ее айфона.

– Ничего Лопесу не сделают. Тайцы топят его в дерьме только потому, что не знают, кто ты.

Лэнни зажмурился, пожалев, что пооткровенничал с Монтаной в автобусе, который вез их из порта в Паттайю. Девушка показалась… другой, способной понять, как непросто на корабле, если все уверены, что с Кенией тебя связывает военная тайна, будто ты знаешь каждого из сорока миллионов кенийцев и служишь курьером – доставляешь секретные послания из Когело, деревушки на западе страны, где живет семья Обамы, в Белый дом и обратно. Лэнни увезли из Кении трехлетним, и ни одного кенийца он не помнил. Увы, эти простые факты не мешали людям верить, что он родственник президента США.

Сослуживцы прилепляли на койку Лэнни записки, адресованные «Кенийскому информатору». Лэнни рассказывал Монтане, как отдирал записки и как это не помогло: на место содранных лепили новые. Самые упертые верят в то, во что хотят верить. Монтана, вроде бы, принадлежала к немногочисленной группе понимающих и сочувствующих. Только теперь Лэнни не мог избавиться от разочарования: девушка не уникум, она такая, как все.

– Как скажете, сэр.

Монтана – офицер, Лэнни – рядовой первого класса, который приказы офицера выполняет беспрекословно: иначе с флота недолго вылететь. У Лэнни столько друзей поувольняли, а из сплетен он знал о сотнях подобных случаев. На флоте это называется увольнением на общих основаниях, а по сути тебя увольняют и лишают льгот. Вышвыривают на улицу, как пса – мол, питаться можно и на помойке. Лэнни решил, что с ним такого не случится. Лопес и Кº были на полпути к увольнению, Лэнни легко представлял, как им вручают розовые листки, и присоединяться к ним не желал. В одном Монтана права: морпехам мозги лучше не засирать, только это не значит, что ВМФ США позволит засирать мозги себе.

Глава 05

Черт подери, пиво – лучший напиток в мире.

Джек Николсон

Четверг, за шесть дней до задержания трех американских морпехов в Паттайе.

Уайпорн выпивает в «Бильярдно-пивном баре Доктора Любовь».

В четверг Уайпорн в пижаме из голубого китайского шелка поливала из ведра цветок с желтоватыми крапчатыми листьями. Несколько горшечных растений стояли на солнце под большим окном ее гостиной. Ким Ханг по четвергам из дома не выбиралась. Обе женщины с нетерпением ждали среды, а в другие дни почти не разговаривали. Уайпорн гадала, не страдает ли ее подруга от одиночества. Сама она очень страдала. Зачастую все ее мысли обращались к себе, и когда такое случалось, Уайпорн словно отрешалась от внешнего мира и замыкалась в своем собственном.

Уайпорн вернулась на кухню и снова налила воды в пластиковое ведро. Она выглянула в окно и подумала, что садовые растения тоже хотят пить. Поливала она их или нет, Уайпорн вспомнить не могла. На улице было плюс тридцать восемь по Цельсию. Курам впору нести вареные яйца, как накануне выразилась соседка. В тайских метафорах то и дело мелькают домашние животные, слоны, обезьяны, ящерицы, цветы и злаковые. Судя по лексикону тайцев, через явления природы можно объяснить все, что угодно.

Вода лилась из переполненного пластикового ведра в раковину, а Уайпорн не замечала этого. Мысли ее бежали в другом направлении. Яйца, при чем же тут яйца… Ах, да… Ей приснился сон, целое море сваренных вкрутую яиц. Уайпорн пожалела фермеров, которые потеряют деньги: яйца вкрутую любят не все. Кому-то нравится глазунья, кому-то – болтунья, кому-то – пашот, кому-то – яйца в составе бесчисленных тайских деликатесов. Уайпорн проснулась, взглянула на часы и не сразу, но почувствовала, что в доме тихо. Служанка не пришла. Уайпорн ухмыльнулась. Яйца! Она поджарит себе яичницу-болтунью.

Вода наполняла раковину, но Уайпорн уже шла к холодильнику. Когда дошла, забыла, что хотела. Что-то связанное с пивом. Но ведь пива в холодильнике нет, об этом наверняка позаботился Дювел. Уайпорн пожала плечами. Ничего, вспомнит. Она наклонилась к раковине и удивилась, что там столько воды. Ведро она вытаскивала обеими руками – тяжелое, вода выплеснулась на пол. Уайпорн аккуратно обогнула лужи, вышла из дома и, не закрыв заднюю дверь, побрела к огородику и цветочным клумбам.