Все время с тобой - Сара Пурпура

нас есть все, что требуется. Ставлю чайник, чтобы заварить чай. Иное не задержалось бы надолго в желудке, но нужно выпить что-нибудь горячее, чтобы облегчить жар в горле.

Кутеж минувшей ночью не проходит бесследно, а финальная пляска под «Аэросмит», пока возвращались в общежитие, оказалась плохой идеей.

Наливаю воду в кружку и кидаю в нее две таблетки от головной боли. Затем падаю на диван и жду, пока чайник не закипит.

Отвратительно себя чувствую.

Телефон на зарядке сообщает об эсэмэске. Наверное, это Ева. Обещала ей перезвонить, и хотя полдень уже позади, вчера вечером сказала ей, что нахожусь на вечеринке, так что она могла бы и догадаться, что в этот час я еще в коматозном состоянии.

С ворчанием встаю и, пока приближаюсь к комоду, чтобы взять телефон, собираю волосы в пучок и потягиваюсь.

Эсэмэс от незнакомого номера. Хмурюсь.

«Скажи, душа твоя стремится ли порой вырваться?»

Это фраза Бодлера. Помню ее, потому что посещала курс французской литературы в начале последнего года в школе. Так сильно любила этого поэта, что Дез подарил сборник «Цветы зла». Позже читала эту книгу с Брайаном в один из примирительных вечеров, когда мы обманчиво полагали, что снова сможем быть теми, кем когда-то были.

А что, если отправителем был Дез?

Стайка бабочек запорхала в груди.

А вдруг это Брайан?

Не отвечаю ни на его звонки, ни на сообщения, в которых упрашивает поговорить с ним, так что вполне вероятно, что он скрыл номер, чтобы заполучить шанс. Любопытство гложет меня. Хочется ответить, чтобы понять, что надежда не напрасна, иными словами, отправитель именно Дез.

Свист чайника заставляет вернуться на кухню. Кладу телефон на маленький столик, наливаю кипяток в чашку и погружаю в нее пакетик чая, надавливая на него ложечкой.

Пока дую на горячий отвар, снова гляжу на телефон, будто он может дать ответ.

Изнываю от желания знать.

«Кто ты?» – спешно набираю сообщение и затем жму на отправку.

Успеваю выпить чай, прежде чем получаю ответ.

«Пронзенное сердце, которое каждый день соблазняет боль, умирает, благословляет его стрела».

Кто еще это может быть, если не Дез?

За этими словами, без сомнения, скрыто то, что мы оба испытываем. Это глупо, но радуюсь, потому что теперь знаю, что не одна страдаю.

Но, сказать по правде, что именно знаю?

Ничего.

Там не сказано, что это Дезмонд. Не могу выкинуть из головы ледяной взгляд, которым он смотрел на меня.

Вспоминаю день на пляже, когда он прогнал меня, выставляя из своей жизни. Однако вчера вечером в его глазах заметила нечто похуже.

Нет, это не он, и мысли снова обращаются к Брайану.

Да пошло оно все!

Выключаю телефон, включаю телевизор и начинаю щелкать каналами. Чтобы не мешать подругам, уменьшаю звук до минимума и молча смотрю на сменяющиеся картинки.

Снимаю плед с подлокотника и заворачиваюсь в него. Головная боль ослабела. Вместо нее глухая боль усиливается в сердце. Проваливаюсь в тревожный сон.

5

Дезмонд

Ты – мое самое большое безумие.

– Эй! Убери телефон. Я с тобой разговариваю!

Брейден все еще нервирует меня из-за истории с Фейт. Между делом с легким раздражением подмигиваю паре девиц, которые, улыбаясь, проходят мимо нас.

Для меня это не в новинку, так делают все. Все девушки постоянно ведут себя так. Однако порой утомляет это бесконечное щеголяние напоказ.

– Эй, погляди-ка туда!

Брейден показывает на сидящую на скамейке женщину. Она читает книгу или, по крайней мере, делала это, учитывая, что сейчас смотрит на меня с заметным интересом. Ей около сорока, симпатичная и хорошо ухоженная. Возможно, преподавательница или мать какой-нибудь ученицы. Когда ловлю ее взгляд, она улыбается мне без всякого стеснения. Это вызывает у Брэда приступ хохота.

– Вот паршивец! Да ты так каждую охмуришь!

С пугающей скоростью меня затягивает в водоворот мыслей, и я испытываю головокружение.

«Ты такой милашка, Дез. Дай тебя немножко потрогать. Видишь, как реагирует твое тело? Это нормально».

Элизабет! Она трахала меня, прося, чтобы я называл ее «мамой». Она разрушила меня.

– Итак, что касается Фейт… Дез? Дез, ты меня слушаешь?

К счастью, голос друга вырывает из плена воспоминаний.

– Я уже тебе раз двадцать ответил, что все в порядке, Брэд.

Мы растягиваемся на траве, как и десятки других студентов, и мне хотелось бы на минутку расслабиться перед тренировкой, однако взбудораженный разум с этим не согласен.

– Для тебя это правда не проблема?

– Нет! Гуляй с Фейт, если она все еще хочет затащить тебя в постель. Это. Не. Проблема. Томпсон с парнями через пару минут будут здесь, ты ведь не собираешься продолжать причитания перед ними? Поэтому завязывай и наслаждайтесь этим… в образном смысле.

Кажется, слова не слишком убеждают Брейдена, но не знаю, как еще его успокоить, поэтому начинаю играть с телефоном, надеясь, что тема закрыта раз и навсегда.

Понимаю его. Проклятие, смотрю на ситуацию тем же образом и допускаю, что если его отношения или то, что они из себя представляют, перейдут на следующий уровень, риск встретиться с ней увеличится. Но имею ли право просить его порвать с Фейт?

Я одержим мыслями. С того момента, как коснулся ее.

Анаис.

Вчера вечером на ней были джинсы и слегка расстегнутая блузка. Однако тело отреагировало так, словно мучимый жаждой увидел свежий источник.

Мои пальцы дрожат на экране «айфона». Хочется набрать ее имя, зайти в ее профиль, посмотреть, что она постит. Уже давно не заходил на ее страницу и как никогда чувствую ее отсутствие. Не хватает ее, и признаться в этом сравнимо с ударом в голову.

Она ошеломляет.

Доводит до безумия.

Я должен забыть ее.

– Ты, случайно, не видел хвастуна, каких поискать, прекрасного, как солнце?

Отрываю взгляд от телефона и вижу Виолет. Она обращается к Брейдену, и тот явно смущен.

На лице появляется идиотская улыбка, и болезненное воспоминание об Анаис понемногу исчезает.

– Не вижу тут прекрасных парней, кроме меня, так что, если могу чем-то помочь… – дурачась, отвечает Брейден.

– Если ищешь редкого балабола, знай, ты в нужном месте.

Вмешиваюсь, улыбаясь Виолет. На этот раз искренне.

На Ви светлые штаны, которые обтягивают бедра словно вторая кожа, футболка того же розового цвета, что и челка, красные «конверсы». Цепочка в ложбинке груди отражается в солнечных лучах.

Яркий блик вызывает странное воспоминание.

«Уходи. Я говорила, чтобы ты не приходил сюда несколько дней!»

«Но, мама, я скучал по тебе!»

Какого черта…

– Эй, ты здесь?

Виолет возвращает