Пойти туда... - Дия Гарина

– О каком кинжале говоришь? – спросил я.

– Они забрали мой кинжал. Пусть принесут и я покажу. Ее речь была отрывистой, с сильным акцентом.

– Принеси ее кинжал, – обратился араб к одному из охранников, – Ты снова удивил меня Велеслав! Я не слыхал от нее ни слова, а тебе она согласилась показать свое искусство… Вот что значит пригожий молодец!

Меня так и подмывало возразить, но тут принесли яблоко и кинжал, и я на время забыл обо всем, включая саму девушку. Такой кинжал мне не встречался никогда, Велеславу видимо тоже. Вызывавшее улыбки коллег, увлечение холодным оружием все же сослужило мне службу. Больше всего кинжал напоминал бичву – кривой индийский кинжал с обратной заточкой, только меньших размеров. Очевидно, делался специально под женскую руку. Был он, однако, не стальной, а бронзовый, с вычурными медными украшениями – типично женское оружие. Но почему бронза? Неужели бронзовый век?

Тем временем, Салим аль Хусейн осторожно передал кинжал и яблоко в руки новой амазонки. Охрана напряглась.

– Глядите! – воскликнула девушка, и резко подкинула яблоко вверх. На какое-то мгновенье мне показалось, что она кинжалом рисует вокруг падающего яблока замысловатый узор, но через секунду, когда упавший плод развалился на восемь ровнехоньких долек, я смог только удивленно чертыхнуться. Точно так же как и все остальные. Велеслав же, видимо, решил до конца, играть роль невозмутимого, все повидавшего воина, и сумел скрыть свое удивление. Но не от меня. Сказывалось наше вынужденное общежитие. Нужно отметить, что в моей голове потихоньку начинала возникать путаница, и все трудней становилось отличить мысли Игоря Семенова от дум Велеслава. Вероятно, два сознания начинали потихоньку сливаться в нечто единое, обладающее отличительными чертами каждого – благо особых противоречий в наших характерах не наблюдалось, иначе …

– Ты, верно, хорошо умеешь стряпать, коли так искусна с ножом, – рассмеялся Велеслав (и когда только успел нахвататься от меня иронии).

– Повтори, коли сумеешь, – ничуть не обиделась девушка и протянула мне кинжал рукояткой вперед.

Я заметил, как с облегчением вздохнули араб и телохранители, взял кинжал и, взвесив в руке, ответил:

– А и повторил бы, только мелковат он для меня. Руке ухватиться не за что, да и яблоки переводить жалко. Почтенный аль Хусейн обещал мне в награду, все, что я ни попрошу, – без всякого перехода обратился я к арабу, – Отдай мне свою пленницу, и будем считать, что ты с лихвой отплатил мне за подмогу.

– Молодость, как степная кобылица неудержима в беге своем … – ни с того ни с сего процитировал Аль Хусейн, – Ты разрываешь мне сердце своей просьбой, ведь я рассчитывал очень выгодно продать ее в западных землях! Но без тебя это сердце могли уже сто раз расклевать вороны. К тому же слово Салима аль Хусейна – не пустой звук. Она – твоя и этому свидетели мои люди, стоящие здесь. Однако, как честный торговец, должен тебя предупредить о качестве товара: у нее дурной нрав, кривые ноги от езды верхом с детских лет, очень маленькая грудь и …

Не успел он закончить перечисления всех изъянов моего приобретения, как девчонка одним прыжком покрыла разделявшее их расстояние, и, конечно, наделала бы глупостей, не вмешайся я своевременно. Обхватив поперек туловища извивающеюся и вопящую фурию, я отвесил ей пару шлепков пониже спины, что, однако, ничуть не охладило ее воинственный пыл.

– Шакал питающийся чужими объедками! Чтоб ты проглотил свой поганый язык! Это у меня кривые ноги?! У меня маленькая грудь? Да ты их и не видал никогда, мужеложец! Ты…

Пришлось покрепче зажать ей рот ладонью, иначе у араба вполне могло иссякнуть терпение.

– Прими мои извинения, уважаемый аль Хусейн. Моя награда слегка повредилась в рассудке. Но у русичей есть верное средство, для таких случаев – холодная речная вода. Она поможет привести несчастную в разум. Позволь же мне удалиться.

– О, разумеется, мой спаситель, разумеется, – едва сдерживая раздражение, согласился араб.

Подхватив поудобнее брыкающуюся и мычащую награду я быстрым шагом пошел к ближайшему ручью, позабыв удивиться тому, что точно знаю, где именно он находится.

Холодная вода и впрямь сделала свое дело. Через каких-нибудь четверть часа мы мирно сидели на нагретом солнцем валуне, и я слушал историю Асмир (так она назвалась) лишь изредка прерывая ее для уточнений некоторых деталей.

– Араб сказал, ты из племени, что кочует в низовьях Дона. Как называете вы свой народ? Хазары, иль печенеги?

– Нет, – она перевела дух и выдавила ненавистное слово, – господин. Наше племя так мало, что у других не осталось в памяти его названия. Сами же мы называем себя асами.

– Занятно, асами викинги зовут своих богов. Так ты, выходит, богиня? Быть может богиня воров?

– Ложь! Все это ложь! – Она взвилась как ужаленная. – В племени нашем и слова такого не ведают – вор. Я, глупая, всего лишь хотела поближе разглядеть этих самых прекрасных в мире коней. Но тут на меня набросились со всех сторон, связали, увезли…

– И ты убила двоих сильных рабов…

– Да! Убила бы и больше, но у меня кроме кинжала ничего не было!

– Почему? Коли женщины твоего племени такие же воины как ты, то должны всегда быть при оружии.

– Наши женщины перестали быть воинами многие и многие зимы назад. Когда-то нас было много, и каждая девушка могла выйти замуж лишь тогда, когда уже убила двоих врагов. Ныне же наши женщины-воины спят в высоких курганах. Только в роду вождя девочек учат сражаться. Но по сию пору ударить женщину нашего племени не может ни один мужчина, кроме отца, если она еще не вышла замуж.

– А ты уже замужем?

– Нет.

– Стало быть твой отец на радостях до синяков поколотит тебя, когда ты возвратишься домой.

– Как это домой?

– Так. Я отпускаю тебя, ты не рабыня мне и можешь отправляться на все четыре стороны.

Видимо человек с высшим образованием неуютно чувствует себя в шкуре рабовладельца, а через десять дней мы уже выйдем в море. Куда я с ней? Обрести и потерять, как и было уже сказано… «Ах, ты старый козел, – прикрикнул я на себя, – на малолеток уже западать начал! Седина в бороду, – бес в ребро?» То, что в это время и на Руси, а тем более на Востоке, шестнадцать лет – самый брачный возраст, я старался не вспоминать. У Велеслава, наверное, были и другие неясные мне причины освободить Асмир, но вот реакция на собственные слова у нас была идентичной. Никогда бы не подумал, что произнеся эту фразу, я причиню себе такую боль. Заныло где-то за грудиной, горло сдавил спазм. Ни дать, ни взять полосуешь по живому тупым ножом. Но еще удивительней была реакция Асмир. Она гордо выпрямилась и, вскинув голову, звонко произнесла:

– Мой господин не доволен покупкой? Быть может, его смущают мои кривые ноги или маленькая грудь? При этом она одним движением скинула свою просторную рубаху, обнажив прекрасной формы грудь вовсе даже и не маленькую.

Я всегда плохо понимал женщин. А эту видимо не пойму никогда. То она жизнь готова отдать, лишь бы не стать рабыней, то возмущается, что ее отпускают на свободу. Где тут логика, я вас спрашиваю?

Чувствуя, что Асмир вот-вот разревется, я поспешил ответить:

– Ты спасла мне жизнь, я должен был отплатить тебе. И, одень рубашку, вон араб на тебя уставился.

Уловка сработала безотказно. Асмир моментально облачилась и принялась вертеть головой в поисках глазастого араба, а, не найдя, перевела взгляд на мою ухмыляющуюся физиономию.

– Ты тоже спас мне жизнь, господин. Но теперь отнимаешь ее. От мест, где кочует мое племя, мы добирались сюда больше трех лун. Далеко ли я сумею дойти одна в чужой стране? Да за ближайшим поворотом меня будут поджидать те разбойники, которых мы разогнали. Господин подумал, что они сделают со мной?

– Да не могу я взять тебя на корабль! Этот поход будет самым трудным. Мы не торговать, а воевать идем. Женщина на боевом корабле! Да меня засмеют, едва я заикнусь об этом!

– Мой господин…

– Да какой я тебе господин! Повторяю, ты больше не рабыня. Зови меня Велеславом. Ладно. Может найду, куда тебя пристроить в Хольмгарде. Есть там у меня родня… Эх, как я еще все это Освальду объясню? Ведь везти тебя туда, опять-таки на корабле придется… Может лучше с арабом договориться? Он в ту же сторону направляется…

– Ужели ты думаешь, что он не продаст меня при первом удобном случае?

– Вот ведь пристала, как банный лист! Добро! Паду в ноги Освальду. Авось не слишком осерчает… А пока давай возвращаться. До места с караваном пойдем. Так верней будет. У меня тоже эти людишки лихие из головы не идут.

– Велеслав… – робко попросила Асмир, – мой кинжал…

– Что, кинжал?

– Это кинжал моих предков, я не могу видеть его в чужих руках…

– А ты не гляди, – буркнул я. Вот она – женская благодарность! Такой девице палец в рот не клади, по локоть руку откусит. Теперь еще ей и кинжал подавай!