Семнадцать мгновений из жизни курсанта - Сергей Ирюпин

послабее меня, на четвёрочки, бывают даже тройки. Зато с «физо», мне на зависть, никаких проблем.

– Что сидеть в казарме? Давай пробежимся, – предлагает Файг.

И то верно. До построения на ужин ещё добрых два часа. Переодеваемся в спортивную форму, обуваем кроссовки. Кружить по территории училища – скукота, будем бегать «снаружи». Получается такая микросамоволка среди бела дня, но мы ж не какие-то зашуганные первокурсники! И даже не второкурсники. Третий курс, предвыпускной.

Выбегаем из здания факультета, пересекаем спортплощадку, огибаем столовую. Минуя мусорные баки, приближаемся к стене, разделяющей наше училище и соседнее, лётно-техническое, имени Алксниса. Стена невысокая, вся в щербинах кирпичей. Оглядываемся – кажется нас никто не видит – и легко перемахиваем к соседям. Тут уже всё просто – натоптанной тропой пробираемся к железному забору и проскальзываем между его прутьями на улицу. Свобода! Не торопясь бежим вдоль забора по Эзермалас в противоположном от училища направлении. Оставляем слева проходную «лётчиков», направляясь к очистным сооружениям. Маршрут известный – так мы бегаем свои кроссы шесть и десять километров. Но одно дело, когда ты в сапогах, да с автоматом и противогазом, да на время. А в кроссовочках, да налегке, да по свободе – совсем другие ощущения. Это даже пробежкой не назовешь, так, прогулка. Радуемся хорошей погоде, молодой зелени, чистому небу и ясному солнышку. У очистных разворачиваемся и бежим обратно.

Приближаясь к забору летунов, замечаем большую группу офицеров, идущих по Эзермалас нам навстречу. Чёрные околыши и петлицы, явно «наши», из училища. Это плохо. Кто-нибудь может нас узнать. О чёрт! В первых рядах различаем подполковника Балковского. Он начальник выпускного курса нашего, первого факультета, его парни старше нас на год. Внимательно смотрит – кажется узнал. Сейчас задержит. Мы с Файгом переглядываемся. Бежать назад глупо – Балковский вернётся на факультет, устроит проверку и нам конец. Вместо этого мы увеличиваем скорость. На лице подполковника удивление. Кажется сейчас он нас окликнет… И тут мы резко сворачиваем направо и ныряем в дырку в заборе. Как антилопы проносимся по территории Алксниса, перелетаем через забор, мчимся к зданию факультета, взлетаем по лестнице, забегаем в казарму, всё! Мы больше не нарушители. Быстро переодеваемся, натягиваем сапоги. С замиранием сердца ждём появления Балковского, но он не приходит.

Зато на следующий день сталкиваемся к ним лицом к лицу.

– Товарищи курсанты? Ко мне!

Подходим, отдаём честь.

– Я видел вас вчера в самовольной отлучке!

Делаем удивлённо-невинные лица.

– Товарищ подполковник, не может быть… мы вчера были в наряде…

– Значит после наряда!

– Товарищ подполковник, это невозможно… самовольная отлучка – это же грубейшее нарушение воинской дисциплины! Да мы бы ни за что… никогда…

– В спортивной форме бегали за территорией!

– Никак нет… бегали, да, но строго по территории училища…

Балковский внимательно смотрит на нас. Отвечаем ему взглядом «образцовые курсанты крайне удивлены несправедливым обвинением».

– Ладно, идите…

– Есть!

Делай что хочешь, главное – не попадайся. Армейский принцип.

Весна 1986

Незачёт

– Группа, равняйсь! Смирно! Товарищ полковник, группа номер один для сдачи зачёта по физической подготовке построена!

– Вольно!

Мы стоим в две шеренги возле спортивного городка. Форма одежды номер два – галифе и сапоги, голый торс. Рижский июнь нежарок. Легкий ветерок с Киш-озера овевает обнаженные спины. Мы сдаём норматив по подтягиванию на перекладине. Подтянуться надо минимум шесть раз. На зачёт.

Скажу честно, никогда не был любителем физических упражнений. Прыжки, подтягивания, отжимания – не моё. В школе я самый «неспортивный». Ненавистную «физру» пропускаю с удовольствием. Лишь незадолго до поступления в училище начинаю уделять какое-то внимание физподготовке. Делаю пробежки по утрам, подтягиваюсь, отжимаюсь. Но этого, видимо, недостаточно. И с первого курса по всем этим показателям я самый последний: медленнее всех бегаю, хуже всех прыгаю, меньше всех подтягиваюсь. Как правило, не укладываюсь в требуемый минимум. Вот только марш-броски на длинные дистанции выдерживаю. Они мне даже нравятся.

– Курсант! – слышу свою фамилию.

– Я!

– К снаряду!

– Есть! – привычно чеканя шаг, подхожу к турнику. Парни нашей группы шутят про меня: отход-подход – пять баллов, выполнение – два балла, общая оценка – три с половиной.

– К выполнению упражнения приступить!

– Есть!

Бросаю взгляд на группу. Кто смотрит насмешливо, кто – ободряюще-сочувственно, кто – безразлично. Нахожу взглядом командира отделения, сержанта Витю Агафонова. Вот уж кому точно не всё равно. Придя в училище из армии, он имеет опыт военной службы и звание сержанта. И, с первого курса, став командиром отделения, берёт неуклюжих вчерашних школяров под свою опеку. Меня в том числе. Терпеливо и без раздражения учит всему. Как наматывать портянки, пришивать подворотничок, расправлять складки под поясным ремнём, заправлять постель, складывать одежду перед отбоем. И многому, многому другому. Занимается со мной «физо», учит подтягиваться, объясняет технику выполнения. Теперь, благодаря его стараниям, я запросто могу подтянуться гораздо больше шести раз.

Но если бы всё было так просто… Первый год в училище, по большей части, думать было некогда. Все силы уходили на привыкание, адаптацию. На втором курсе уже вполне освоился, учёба и служба пошли привычным чередом. А ещё – нашёл девушку, влюбился, а летом, после второго курса женился. И вот, после того летнего отпуска, я начинаю задавать сам себе серьёзные вопросы. Действительно ли моё призвание – профессия военного политработника? Готов ли я посвятить свою жизнь армии? Той самой армии, которую знаю теперь намного лучше, чем три года назад?

Потом открываю мир компьютеров и программирования. И вот что странно: на втором курсе были какие-то занятия с компьютерами – внутри ничего не шелохнулось. А вот сейчас прямо как первая любовь. На кафедре высшей математики и физики обзавёлся программируемым микрокалькулятором Б3-34. Таскаю его с собой повсюду и пишу для него программы. После зимнего отпуска подаю рапорт об отчислении «по нежеланию продолжать обучение». Только начальство, похоже, не верит в серьезность моих намерений. Но«организует» комсомольское собрание, на котором меня исключают из комсомола. Потом вызывают на совет училища, стыдят, ругают, пугают отправкой в Афганистан. Стою на своём. Однако приказа о моём отчислении всё нет и нет. Поэтому решаю «валить» эту сессию. Не сдам ни одного экзамена, ни одного зачёта.

Слегка подпрыгнув, хватаюсь за холодную трубу турника. Начинаю подтягиваться. Раз, два, три, четыре, пять… Сил более чем достаточно. Но… Прости меня, Витя, мой командир и тренер. Впрочем, ты всё знаешь, я ж тебе сразу всё рассказал. Разжимаю пальцы, отпуская перекладину. Докладываю:

– Выполнение упражнения окончил!

– Стать в строй!

– Есть!

Становлюсь в строй, не обращая внимания на сочувственные взгляды. Зачёт не сдан. Мой будущий институт, мои компьютеры и программы – ждите меня. Я уже скоро.

Июнь 1986