Полный газ - Стивен Кинг

Винс поравнялся с пыльной цистерной. В зеркале заднего вида со стороны водителя Винс увидел, как в кабине что-то шевельнулось. Тот заметил его. В ту же секунду Винс увидел, что окно таки закрыто, как он и боялся.

Нефтевоз начал сдавать влево, наезжая на белую линию внешними колесами.

Мгновение перед Винсом стоял выбор: отступить или ехать дальше, но компьютер в голове сказал ему, что время выбора прошло: даже если он ударит по тормозам с риском опрокинуться, последние пять футов грязнючей цистерны размажут его как муху по левому ограждению.

Вместо этого Винс погнал еще быстрее. Левая полоса становилась все уже, фура все больше прижимала его к находящейся на уровне колен блестящей стальной ленте. Винс сдернул световуху с руля, порвав при этом петлю. Зубами он сорвал изоленту с кольца, обрывок петли не переставая бил его по щеке. Кольцо начало со звоном стукать по перфорированному боку Малыша. Солнце скрылось. Тень фуры полностью накрыла Винса. Ограждение проносилось всего лишь в трех футах от него, до надвигающегося справа борта фуры оставалось никак не больше. Винс добрался до сцепки между цистерной и кабиной. Теперь он мог видеть только голову Лихача — все остальное загораживал грязно-коричневый капот. Назад Лихач не оглядывался.

Он не думал, что будет дальше. Плана действий у него не было. Просто прорвалось наружу его дорожно-блевотное естество, посылающее мир на хер. Как и всегда. А для Племени, если уж на то пошло, это было единственным raison d’être.

Когда фура приблизилась для финального удара, и без какого-либо пространства для маневра, Винс поднял руку и показал водителю средний палец.

Винс поравнялся с нависшей над ним грязной скалой кабиной. Значит, прикончит его именно она.

Внутри что-то зашевелилось: та самая выгоревшая на солнце рука с татуировкой морской пехоты. Рука напряглась, и окно втянулось в щель. Тут Винс понял, что кабина, которой уже давно полагалось смести его с дороги, остается на месте. Водитель сделает это, без вопросов, но только после того, как даст подобающий ответ. «Может, мы даже служили в соседних подразделениях, — подумал Винс. — В долине А Шау, например, где дерьмо пахнет слаще».

Окно опустилось полностью. Показалась рука. Она уж было начала складываться во встречном жесте, но остановилась. Водитель вдруг понял, что рука, показавшая ему палец, что-то сжимала. Винс не дал ему опомниться и лица его так и не увидел. Увидел только татуировку «ЛУЧШЕ СМЕРТЬ, ЧЕМ БЕСЧЕСТЬЕ». Неплохая мысль, и как часто вам выдается шанс дать кому-то именно то, что он хочет?

Винс поймал кольцо зубами, выдернул его, услышал шипение начавшейся химической реакции и вбросил Малыша в окно. Ничего изощренного — просто легкий бросок. Словно волшебник, который раскрыл руку, чтобы выпустить голубя, хотя за секунду до этого казалось, что в ней всего лишь зажат носовой платок.

«Теперь можешь давить, — подумал Винс. — Давай закончим все, как полагается».

Да только нефтевоз вильнул в противоположную от него сторону. Винс был уверен, что он бы непременно вернулся, будь у него на это время. Водитель свернул чисто машинально, стараясь увернуться от брошенного в него предмета. Но и этого хватило, чтобы спасти Винсу жизнь, потому что Малыш успел сработать еще до того, как водитель смог скорректировать курс и смести Винса Адамсона с дороги.

Кабину озарила ослепительно белая вспышка, словно сам Бог спустился с небес, чтобы сделать снимок. Вместо того чтобы вернуться влево, Березняк взял еще правее, выкатив сначала на свою полосу, а потом и за нее.

Кабина вмазалась в правое ограждение, выбив сноп искр, вызвав огненный дождь, запустив тысячи огненных колес. Ошалевший Винс почему-то вспомнил 4-е июля: маленький Лихач сидит у него на коленях и смотрит на алые всполохи фейерверков, их огни сверкают в его восхищенных вишенках-глазах.

Фура проломила ограждение, разорвав его, словно фольгу. БЕРЕЗНЯК начал заваливаться с двадцатифутовой насыпи в наполненный песком и перекати-полем овраг. Фура накренилась. Цистерна пошла вперед и протаранила заднюю стенку кабины. Винс почти ничего не увидел, потому что пронесся мимо места происшествия прежде, чем успел нажать на тормоза и остановиться, но Лемми увидел все. Увидел, как кабина с цистерной складываются в букву «V» и разъединяются; как цистерна первой катится вниз, а через пару секунд за ней следует кабина; как цистерна распадается и взрывается. Она превратилась в огненный шар, из которого повалили клубы черного маслянистого дыма. Кабина прокатилась мимо нее, переворачиваясь снова и снова и превращаясь в бессмысленную бордовую груду металлолома. Крючья и зубья гнутого металла поблескивали на солнце.

Наконец, она остановилась футах в восьмидесяти от столба пламени, который когда-то был ее грузом. Окно водителя оказалось обращенным к небу. К тому времени Винс уже бежал назад по тормозному следу своего мотоцикла. Он увидел фигуру, которая пыталась вылезти через искореженное окно. Лицо повернулось к нему, да только это было не лицо, а сплошная кровавая маска. Успев вылезти лишь до талии, водитель свалился обратно в кабину. Загорелая рука с татуировкой застряла и теперь торчала, как перископ подводной лодки. Кисть вяло болталась на запястье.

Тяжело дыша, Винс остановился рядом с мотоциклом Лемми. Несколько мгновений ему казалось, что он вот-вот хлопнется в обморок, но он согнулся, положил руки на колени, и вскоре ему полегчало.

— Ты сделал его, Кэп. — Голос Лемми был хриплым от эмоций.

— Надо бы удостовериться, — ответил Винс, хотя застывшая рука-перескоп подсказывала, что это пустая формальность.

— Почему бы и нет? — сказал Лемми. — Мне все равно надо поссать.

— На него ты ссать не будешь, живой он или мертвый, — сказал Винс.

Послышался рев мотора: «харлей» Лихача. Он остановился в показном заносе, заглушил мотор и слез с мотоцикла. Лицо его, хоть и запыленное, светилось возбуждением и торжеством. Таким Винс его не видел лет с двенадцати. Он тогда выиграл гонку по грязи на своем маленьком багги, который для него собрал Винс, этакой желтой торпеде с разогнанным движком от «Бритт-энд-Страттон». Проехав финишный флаг, Лихач тут же вылез из кабины и побежал вприпрыжку с таким же выражением на лице.

Он крепко обнял Винса.

— Ты сделал это! Ты сделал это, па! Поджарил его хренову задницу!

Пару мгновений Винс давал себя обнимать, ведь в последний раз это было так давно. А еще потому, что в эту минуту в его испорченном сыне проклюнулся добрый ангел. Такой ангел есть у каждого, и даже после всего того, что он перевидал на своем веку, Винс продолжал в это верить. Поэтому пару мгновений он давал себя обнимать, купаясь в тепле сыновнего тела, и пообещал себе, что запомнит их навсегда.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});